– …Вы чувствуете, как теплеют и расслабляются плечи, предплечья, кисти рук. Тепло поднимается выше, расслабляется шея, мышцы лица, кожа под волосами. Под веками темно и уютно… А теперь представьте, что в темноте появляется зеркало. Присмотритесь: какое оно? Большое или маленькое? Какой формы? Какая у него рамка?..

Чёрта с два.

Сквозь воображаемую темноту прорывается воображаемый огонь и мгновенно накрывает с головой. Голос Ирины становится тише, глуше, словно доносится из иной реальности, я бы, наверное, испугалась, но пальцы всё ещё ощущают неровности и шипы на Гошкином гребне. Мысль, что можно в любой момент открыть глаза, встать и уйти из этого дурдома, успокаивает и помогает сосредоточиться на попытке представить зеркало.

Зеркало.

Зеркало, я сказала!

Воображение или что, но погасить огонь удаётся далеко не сразу: сопротивляется, пышет жаром, норовит вывернуться, ворчит и даже слегка огрызается – словно добрый, но не слишком воспитанный пёс, которого пытаются согнать с удобного дивана. Гошка тоже начинает тихонько урчать, и я вдруг понимаю, что вот-вот зарычу сама. Нет уж, этого «питомца» я тем более не просила и не заводила! Огонь – сила Саламандры, у меня уже нет ни Знака, ни связанных с ним прав, так пусть и обязанность контролировать вот это вот всё тоже забирают!

Я мысленно рявкаю на разбушевавшуюся стихию – и та вдруг слушается. Огонь откатывается в стороны, оставляя за собой черноту и пустоту, я делаю шаг, другой, третий…

Вот оно, зеркало.

Овальное, в простой светлой рамке – издалека я вижу, как бликует стекло и пляшут в отражении последние сполохи огня. С каждым моим шагом пламя опадает, съёживается, тает, несколько секунд рыжее и золотое ещё бьётся в границах рамки, а потом исчезает с облаком искр.

Спустя мгновение гаснут и они.

Нет, это, кажется, не зеркало.

Передо мной висит пустая рама, а внутри неё чернота, такая же, как вокруг. Я протягиваю руку…

Пальцы касаются холодного стекла.

Отражение не появляется.

Я вздрагиваю, наконец-то пугаюсь…

А потом меня вдруг начинают трясти, запах нашатыря прорывает все воображаемые барьеры, кто-то зовёт меня по имени, я снова кашляю и пытаюсь отмахнуться, и нет никакого зеркала, нет темноты, есть светлая комната, мягкое кресло, Гошкино сопение у самого уха…

– Это бывает, всё хорошо, – слышится совсем рядом голос Ирины. – Отклик дара может спровоцировать и такую реакцию, особенно если раньше уже доводилось им пользоваться…

Я поспешно отгоняю мысли об огне, выпрямляюсь и пытаюсь улыбнуться.

– Да, у меня… был опыт. Некоторый. Всё хорошо, просто голова немного кружится.

Гошка фыркает и лезет на плечи, я придерживаю его ладонью и чувствую, как меня отпускает. Однако интересные у них тут травки…

Надеюсь, тоже сертифицированные.

Я нахожу взглядом Лерку. Ни она, ни все остальные, кажется, в обморок не падали, но на меня косятся с беспокойством. Настенные часы уверяют, что с начала медитации прошло десять минут – мне казалось, намного больше.

Ирина уже рассказывает дальше, и взгляды обращаются к ней. Отлично, не люблю быть в центре внимания. После пятиминутной болтовни о значении и символике зеркал нам предлагается всё-таки заняться амулетами. Порядок такой: назвать своё имя, рассказать о цели, с которой хочешь научиться магии, постараться вынуть из мешочка не просто штучку, а именно подходящий к дару символ – не зря же мы настраивались! А потом выслушать, что по этому поводу хочет сказать наставница, попробовать оценить собственные ощущения…

Мои ощущения говорят, что я зла, растеряна и, между прочим, голодна. Очень опасное состояние. Школьницы с придыханием вещают о желании менять мир к лучшему, дамы постарше скромно говорят об отношениях в семье и на работе, пенсионерка смеётся, что мозгу надо развиваться, чтоб не деградировать до вредной злобной бабки…