Матвей действительно не понимал, почему нельзя обойтись водкой, как на всех нормальных русских мероприятиях, и советским шампанским, которое так удачно завезли в местный русский магазин, да еще и со скидкой.

В шесть часов вечера Света с купленным заранее тортом «Наполеон» уселась на пассажирское сиденье их старенькой «ауди», которую Матвей лелеял, как собственное дитя.

– Ты все загрузил? ― спросила Света.

– Мне кажется, что мы уже всю нашу кухню перевезли к Лехе. Я столько раз бегал к машине, что просто со счета сбился. У нас что, стадо коней в гостях будет? Зачем столько еды?

– Тебе не понять. Я волнуюсь.

– Все будет хорошо, Светуль… Расслабься.

У Светы вдруг полились слезы по щекам, и она всхлипнула:

– Я просто хотела вспомнить, каково это ― предвкушать праздник, эдакое волшебство. А в итоге всю неделю пахала на износ. И радости ноль.

Матвей обнял ее и крепко поцеловал.

– Будет у тебя волшебство, будет. Я гарантирую.

***

Остановившись напротив Лехиных ворот, Света с Матвеем обнаружили делегацию гиперпунктуальных немцев во главе с Габриелой, которые уже поджидали организаторов торжества. Матвей попытался отворить ворота, но те оказались запертыми изнутри. Пришлось громко стучать по ним кулаком.

Неловкое молчание воцарилось в немецко-русском кругу, но тут все услышали, как задвигался железный засов. Из приоткрывшихся ворот выглянула сонная физиономия в шапке-ушанке с красной звездой.

– О, здорово, Матвей!

– Привет, братан. Ты что, забыл про вечеринку?

– Сегодня что ли? ― спросил «братан» Леха и добавил, кивнув головой в сторону кучкующихся немцев, ― А чо за пленные с тобой?

– Это мои друзья, ― фыркнула Света злобно.

– Фрицы? Ты их видела? Они же мне всю водку выжрут.

Муж Моники, не понимая, что за беседа ведется в воротах, протянул Лехе руку и представился:

– Добрый вечер, Алексей, меня зовут Гюнтер. Это моя жена Моника, ― Гюнтер пытался говорить очень медленно, зная, что Леха почти не владеет немецким.

– Еще и Гитлера приволокли, ― пробурчал Леха себе под нос, открывая ворота пошире, чтобы всех впустить.

– Его Гюнтер зовут, ― сказала Света.

– Да плевать. Я в шоке, что добровольно пускаю к себе в дом людей, чьи деды напали на нас в сорок первом.

– Леша, ты сам немец, забыл?

– Это еще надо доказать.

Лехе было тридцать восемь лет, пять из которых он прожил в Германии. В отличие от Светы и Матвея, он являлся потомком этнических немцев. Однако ничего хорошего в новой стране для себя не нашел, и вскоре перестал считать ее своей исторической родиной. Кого-то из Лехиных знакомых это забавляло, других удивляло, но никто его не упрекал.

Язык Леха так и не выучил, даже не пытался. Никто, включая Матвея, не знал, чем он зарабатывает на жизнь, но, судя по всему, получалось неплохо: хватало и на содержание прекрасного дома, и на путешествия чуть ли не каждый месяц. Именно в одном из таких путешествий они и познакомились в баре турецкого отеля ― Матвей и Леха. Выяснив, что имеют одинаковую страсть к компьютерным играм, рыбалке и пиву, да при этом еще живут в одном городе, мужчины решили встречаться чаще. И вскоре подружились. Свете не нравился Леха, но она была рада, что у Матвея появилась своя жизнь, и никогда не вмешивалась в их отношения.

Вернемся же к празднику. Не совсем званые гости вслед за хозяином вошли в гостиную. За столом было шесть мест. Леха, не снимая шапки, уселся на диван, Света с Матвеем занялись переносом продуктов из машины в дом, а немцы в ожидании банкета оккупировали стол.

После недолгого раздумья Леха встал с дивана, присвистывая подошел к тумбочке, на которой стояла маленькая искусственная елка, достал восемь стопок и выставил их на стол.