Гезал решила больше не читать занудный текст, всё равно она ничего не понимает. Она стала переворачивать страницу за страницей и ставить палец в квадрат. Как только планшет считывал отпечаток, внизу листа появлялась её подпись. Наконец, всё было завершено, Мари вздохнула с облегчением.

Доктор убрала файлы, выставила на экране чистый документ и вложила в руку скетч-ручку.

— Теперь напиши, пожалуйста, что я скажу. Обычно это записывают голосом, но ты ведь не говоришь. Я, Мари Гезал, подписала все документы добровольно без какого-либо давления или принуждения. Ведь ты добровольно подписала, правда? — елейным голосом произнесла доктор.

Мари стала дрожащей рукой водить скетч-ручкой по экрану. На документе появлялись слова, записанные корявым почерком. Доктор подсказывала, что писать, а потом попросила подтвердить.

Гезал знала, что так надо, она несколько раз лежала на контрольном обследовании по поводу сердца. Да, обычно текст проговаривается, чтобы в случае чего сличить голос. Ведь документы можно подписать и не зная этого. Ткнул кто-то твоим пальцем в планшет, когда ты без сознания и дело сделано. Именно поэтому всё важное подтверждалось голосом. Мари пришлось записывать подтверждение ручкой, но она и не собиралась отказываться от того, что сама везде расписалась.

Доктор сунула планшет в карман, велела отдыхать и заверила, что через полчаса зайдёт покормить. Мари почувствовала, как загорелись щёки от стеснения, но всё же похлопала по одеялу в районе живота.

— Хочется в туалет? Давай сделаем это в специальный сосуд.

Доктор откинул одеяло. И Мари заметила, что лежит в розовой пижаме. Потом с неё стали стягивать трусы. Она зажмурилась и задрожала, пытаясь унять страх. После, как мантру, повторяла в уме, что это женщина и просто хочет помочь.

***

Утром Алман проснулся по звонку будильника, сходил в душ, заглотил очередную капсулу, запивая её крепким кофе. Чувствовал он себя не чудесно, но в разы лучше, чем вчера. Аавтомобиль сам поведёт, только нужно заехать на энерджиточку сменить энергокапсулу.

Так он и поступил. Сначала заправил машину, а потом приехал в департамент. Поставив авто на стоянку, Алман оглядел девятиэтажное серое здание с орлом на шпиле, что распростёр свои длинные крылья. Символ полиции был именно он, и у каждого подразделения птица окрашивалась в свой цвет. У Алмана на чёрных погонах три сабли скрещенные между собой и серебряный орёл сверху, что означало — он майор полиции. Только голова птицы покрыта позолотой, говоря о том, что он на должности начальника подразделения.

— Доброе утро, лейтенант, — улыбнулся Ахора дежурному. — Комиссар у себя?

— Доброе утро, мой майор. Да. Пять минут назад кричал так, что даже до меня эхо донеслось. Что это с ним интересно? — вопросительно поднял брови парень.

— Скоро узнаем. Сейчас зайду к нему, — нахмурился Алман и поспешил уйти.

Шиму Акури он застал в весьма паршивом настроении. Тот сидел за столом, понурив голову и обхватив виски ладонями.

— Доброе утро, мой комиссар, — поздоровался Алман, не решаясь присесть.

— Недоброе, майор Ахора. Что хотел? — буркнул зло Шиму, как будто Алман виновен во всех смертных грехах.

— Вчера до позднего вечера пытался эту шайку разговорить, ничего не вышло. Свою вину признают, а других не выдали. Я прошу разрешение применить к ним укол правды.

Алман знал, что укол правды давно запретили. Оказалось, он имеет множество побочных эффектов, двадцать процентов людей его не переносят и умирают. Но на вооружении препарат остался, применяется в самых исключительных случаях.