На памяти Бриен в их больнице всего один раз выдали особое разрешение. Парень и девушка жили в месте, но не спешили регистрировать отношения. Она забеременела и на последнем сроке попала в аварию. Малыша спасли, но мама умирала. Тогда парень захотел срочно узаконить отношения, чтобы сын остался с ним. На следующий день супруг уже оформлял похороны жены.

И вот теперь ещё один срочный брак, только с разрешения комиссара. Она, Бриен, должна подсунуть документ на подпись так, чтобы Мари даже не догадалась, что это. Лайс никогда никому не сделала плохого, наоборот, она с окончания института спасала людей. Теперь её мучила совесть, и она всё ещё колебалась, поступить, как просил друг, или нет.

Внезапно в коридоре раздались крики и шум, Бриен встрепенулась, выплывая из мыслей, и выбежала из кабинета. У палаты Мари откуда-то взялись журналисты, они что-то выкрикивали, просили пропустить к девушке.

— Пострадавшая без сознания, она не может разговаривать, — сказал строго полицейский из спецподразделения, расставив руки в стороны и перегораживая путь.

— Тогда прокомментируйте вы. Что произошло с сиротой? — не отставал один из журналистов.

Четыре девушки и один парень напирали на представителя закона, засыпая вопросами. Двое мужчин держали камеры в руках.

Лайс пошла вперёд, чтобы помочь разогнать толпу и вдруг увидела, что за спинами корреспондентов мелькнула белая униформа. Кто-то проник в палату Мари. Тогда Бриен побежала к дверям, расталкивая назойливых журналюг, ведь она предупредила, что сама будет делать девушке уколы и капельницы. Персоналу было запрещено входить в палату.

Влетев к больной, врач заметила, что кто-то собрался воткнуть шприц прямо в трубку капельницы.

— Стоять! Кто ты такой?! — заорала Бриен, откидывая незнакомца от Мари.

Мужчина упал на пол, но тут же воткнул себе иглу в ногу. Через секунду он уже корчился в агонии, изо рта шла пена.

Журналисты, услышав крики в палате, попытались прорваться внутрь, полицейский еле сдерживал их один. Бриен закрыла двери на ключ, после позвонила Алману.

— Ал, девушку пытались убить, — коротко сказала она, взволнованным тоном.

— Охрана там спит, что ли?! — рыкнул друг.

— Тут журналюги прискакали, рвались в палату, пока он от них отбивался, гад проскользнул за их спинами. Хорошо я заметила. Эти акулы и сейчас у дверей толпятся, я забаррикадировалась изнутри. Посылай подкрепление из местных.

— Ни стыда, ни совести у этих писак и операторов. Сейчас пришлю подкрепление. И дежурную бригаду. Что с убийцей? Сбежал?

— Нет, всадил себе шприц с мгновенным ядом. Он мёртв.

— Прости, Бри, сам не приеду, нужно отлежаться. До вечера допросы проводил, еле ноги домой приволок.

— Таблетки для регенерации крови пей, Ал. Я тебе позвоню, как малышка проснётся. Код получила. Отдыхай.

Отключив вызов, Бриен посмотрела на девушку, лежащую на кровати. Та уже не была бледной, губы порозовели, но в сознание она так и не пришла. Сердце защемило от жалости. Но совесть заглохла, перестав жалобно поскуливать. Лайс поняла, что если Алман не распишется с Мари, то её увезут в дом для жертв насилия. Тогда несчастной никто не поможет, её убьют как свидетеля.

Бриен присела на стул, достала из кармана свой врачебный планшет, потом стала строчить длиннющие и занудные медицинские термины в документации о болезни Мари.

Через какое-то время послышался топот ног. После снова ругань, а ведь всё затихло, и Бриен думала, что акулы ушли. Но нет, они выжидали, пока дверь откроется.

— Расходитесь, вам тут не место! — рявкнул грозный голос из-за дверей.