Слова о том, что жить надо в дружбе и мире приходилось слышать каждый раз, когда речь заходила о взаимоотношениях двух наших стран. Мы порой испытывали некоторую неловкость, будто от нас зависело меняться ли политике нашего государства к лучшему или нет. Во всяком случае, полпредами своей Родины мы были надежными, но инициатива нередко исходила от американцев, когда речь заходила об установлении прямых контактов. Видимо, срабатывал рефлекс пресловутой ОВИРовской инструкции.

Как бы там ни было, а в американской семье мы побывали, и не в какой-нибудь, а что называется самой рабочей. Все вышло неожиданно. Мы несколько раз заходили с женой в маленький магазин, что расположился ближе к нашему дому. Покупка сувениров для многочисленных друзей и знакомых, к счастью, подходила к концу и посещение магазина больше походило на приятную экскурсию. Тем не менее, я активно продолжал играть роль личного переводчика собственной жены. Скверное произношение и скромный лексический запас подогрел, видимо, интерес продавщицы ко мне, и она полюбопытствовала, откуда прибыли. Узнав, что из Москвы, она, забыв про мои языковые корявости, всплеснула руками и тут же пригласила в гости, вручив визитную карточку. Уже дома Гриша шутя сказал, что идти необходимо во избежание международного скандала; что же касается пресловутой инструкции, то она, по его убеждению, на американском континенте юридической силы не имеет, поэтому пора собираться.

В назначенный час нас ожидала у собственного дома приятная пожилая пара. Глава семьи Чарльз (он же Чако), ирландец по происхождению. На вид не старше пятидесяти, с волевым лицом, которое не портили ни крупный нос, ни глубокие складки по углам рта. Трудится он в одной из компьютерных кампаний рабочим. Его квалификация оценивается в 50 тысяч годовых. Супругу зовут Микки, служит, как нам уже известно, в магазине. Получает 25 тысяч долларов. Живут хорошо: в доме пять комнат, три предназначены взрослым детям, которые съезжаются на праздники. Дочери окончили университеты, зарабатывают прилично. Родители материально не помогают, не принято. Беспокоит сын: служит в полиции.

– А что, собственно, волнует? – поинтересовались мы. – Парень устроен, крепко стоит на ногах…

– Работа опасная, – последовал ответ.

Увы, Чарльз прав. Статистика подтверждает его тревогу. Желая разрядить обстановку, я не без иронии спросил:

– Как вы себе представляете, что могло произойти, если бы вы совершили нечто противозаконное, а сын бы узнал об этом?

Чарльз усмехнулся: – «Он бы арестовал меня! Вернее, не он… Знаете, я как-то задал ему подобный вопрос, и он ответил, что сам ничего не предпринял бы, но попросил товарища по смене выполнить служебный долг за него.

– Значит, правосудие всегда торжествует?

– Несомненно! – воскликнул Чако. – Я всегда учил детей жить честно.

Нас ознакомили с домом. Он был обставлен с хорошим вкусом. Мебель простая, но стильная, что делало комнаты уютными. Удивила необъятных размеров кровать в спальне. Микки предложила присесть. Я почувствовал подвох и не успел еще облокотиться, как ноги сами пошли вверх и я оказался на середине постели. Перекатываясь с боку на бок, я с трудом удерживал равновесие, чтобы не свалиться вовсе. Всем стало весело, видя мою беспомощность. Спасла крепкая рука Чака. Он помог выбраться из кровати- аттракциона.

– На чем я лежал? – спросил у Чака.

– На водяном матрасе. На нем удобно, надо привыкнуть…

В дело вмешалась Микки и повела всех в гостиную. Она была моложе мужа, но двигалась осторожно, боясь рецидива после перенесенного инсульта. В ее умении принимать гостей мы вскоре убедились, проведя полтора часа за приятной беседой во время ланча, переводчиком которой был уже Гриша.