Прапорщик кивнул головой и неслышно скользнул в балку, по которой наряд и подходил сюда. Она у леса раздваивалась, частью уходя в «зеленку», частью вела к карьеру.

Литинский повернулся к Климову:

– Ты, Стас, по-тихому выдвигайся к кустам, что западнее особняка, и ближе к дороге, подходящей к дому чеченцев. Твой левый фланг, ну и тыл тоже. На тебе также перехват возможных радиопереговоров чеченцев.

– Понял, капитан. Мог бы и не напоминать. На кой черт тогда я тащил бы на себе радиоаппаратуру?

И прапорщик Климов неслышно исчез в высокой траве.

Оставшись один, Литинский расчехлил прибор дистанционного прослушивающего устройства, настроил его, направив длинный и чувствительный микрофон на особняк. В бинокль осмотрел объект, на котором пока все оставалось тихо.

Движение началось в шесть утра с подъема строителей. Семь человек с ведрами, лопатами, мастерками и носилками сразу же двинулись к первому фундаменту. Начали кладку углов будущего здания. Завтрак им доставили две женщины в восемь утра. Далее все пошло так, как и должно идти в мирной жизни. Женщины занимались продуктами, строители строили, трое чеченцев то выходили из дома, то возвращались в здание. Короче, ничего для спецназа интересного. О чем во время первого планового сеанса связи капитан и доложил командиру отряда.

Так прошел день. Офицеры группы наблюдения по очереди отдохнули, отведя на сон по пять часов на брата. К 17.00 все посты находились в полной боевой готовности.

Обстановка изменилась в 18.05, когда Климов вызвал Литинского:

– Балка. Я – Клим!

– Слушаю!

– Только что прошел сеанс связи из дома Эдаева с неизвестным абонентом.

– Не понял! Что значит с неизвестным! Конкретизируй обстановку!

– Не могу! Переговоры велись по спутниковому каналу, а наша аппаратура может лишь констатировать сей факт, не выдавая никакой дополнительной информации.

Капитан выругался:

– Черт! И я прослушку еще не включал! Сейчас врублю, может, и успею что услышать о переговорах. Тебе отбой, Клим!

Литинский включил «Иглу» – прослушивающее устройство, способное весьма эффективно вести акустическую разведку внутри зданий на удалении до километра.

И капитан услышал:

– ...Ну что, Шаид? Встреча подтвердилась?

Скрипучий голос Эдаева ответил:

– Да! Но занимайся своим делом.

– Хорошо, хорошо! Я же просто спросил!

– А я ответил! Иди!

Продолжая слушать дом, капитан задумался.

В переговорах Эдаева с неизвестным абонентом речь шла о какой-то встрече! Но где, когда и кто с кем должен был встречаться? Это было неясно.

До 22.00 Литинский слушал особняк, но ничего, что касалось бы встречи, не услышал. А в 22.02 динамики прослушки внезапно начали выдавать треск, за которым ничего не было слышно.

«Что за черт?» – подумал Литинский.

Он попытался перенастроить систему, выводя ее в различные режимы, но все тщетно. Динамики продолжали выдавать треск.

Чеченцы явно включили постановщик радиопомех. Но почему? Не потому ли, что встреча, о которой было упомянуто в шесть вечера, должна была состояться в ближайшее время и в доме Шаида?

Капитан вызвал прапорщика Гоголева:

– Дед, слышишь меня?

– Слышу!

– У меня прослушка не фурычит!

– Что такое?

– Один треск в ушах!

– Режимы переключал?

– Да!

– И на экстренный выводил?

– На все выводил!

Литинскому показалось, что прапорщик усмехнулся, но услышал серьезный голос Гоголева:

– Сие означает, что в доме включен какой-то вибратор. Помехи постановщика «Игла» пробила бы, а вот волны вибрации обычного бытового перфоратора нет! Против бытовых приборов наши системы бессильны.

– Точно?

– Проверено!