Евдокия Герасимовна, тёща Нины и по совместительству мать её мужа Петра, готовила превосходно. До кухни невестку не допускала, разве что, как сейчас, позволяла разлить по тарелкам. Сейчас она сама прилегла в комнате, где жили молодые на общей площади с нею и двумя братьями Петра, Колькой и Сашкой. Старший брат Гришка занимал со своей семьёй вторую комнату их большой квартиры в бараке.

Вот прогудел на прощание состав с Черемхово, значит, муж скоро будет, пора накрывать на стол. Она протёрла и без того чистые тарелки, поглядела, как отблескивают силуминовые ложки со звёздочкой и надписью "г. Сталино СВРПК"и стала разливать обед.

"Эх, как не хватает своих детишек в доме…" – вздохнула Нина, вспомнив сорванцов Гришки.

Она мечтала о большой семье. Знала, что у неё точно будет пятеро деток. Две девочки и три мальчика. Ей проезжая цыганка нагадала. Нина отдала той свой любимый платок, тайно желая, чтобы пророчество сбылось. Но неустроенность быта пока не давала надежд на осуществление мечты.

Квартиру в бараке получили Гришка с Петром, когда Петю отправили на курсы дежурных по станции. Сам Гришка работал составителем, а Пётр стрелочником. Но как ни странно, в дежурные попадали только стрелочники, отучившись на специальных курсах.

Но вот так удачно начавшейся карьере мог грозить полный крах. У Петра всего лишь четыре класса образования, а чтобы стать Начальником Станции, надо было иметь за плечами как минимум школу, не говоря уже о техникуме. Но учиться упрямый муж не желал. А зачем? Считать крупные денежки, кроме рынка в Черемхово, особо негде, да и зарплата в двести пятьдесят рублей не даёт разгуляться счёту больше тысячи, и то востребовано больше вычитание, чем сложение и умножение, в табелях и вовсе расчёт простой, знай только циферки, да буковки, а другого ничего и не надо. Ну, а что касается писанины… Вот здесь даже у Нины руки опускались. Сама-то она была грамотная, окончила целых семь классов, ей даже предлагали учительницей начальной школы пойти в Черемхово. Но своего мужа обучить она не могла, как ни старалась. Да он и разговаривал так, что не всякий поймёт. Нет, местные-то понимали его сибирский говор, но, не дай бог, ему надо письмо написать, здесь он всегда жену просил помочь. В грамоте совсем не видел толк. Разве что брат Гришка его заставлял штудировать учебники, чтобы Пётр в люди выбился. А то уже скоро двадцать восемь, а он всё меж вагонами лазит, как шпанец. Даром, что сам юркий и прыткий, да и ростом невелик.

Но именно хитровыкрученный Гришка пропихнул брата на эти курсы по разнарядке. Нина, так же как и муж, была стрелочницей, но девушкам такая должность не светила. А Пётр отлично знал азбуку Морзе, что сыграло решающую роль при подаче документов.

– Дарова жана, ёпта! – муж появился как чёрт из табакерки.

С ходу обнял, груди сжал, по заднице хлопнул и прямиком за стол.

– А руки кто мыть будет? – вспылила Нина.

– А шо? Я вчерась их мылил, – ляпнул и сам загоготал. – Эт не хрязь, а трудова накипь! Полезна приправа!

– Руки, я сказала! – нахмурилась жена.

– Ех… Оно пошто поди конешно, не иначе, ка ваще… – извиняясь и подняв руки кверху, Пётр стал вытекать из-за стола, уже пожёвывая откусанный ломоть ржаного хлеба.

Он никогда не спорил с женой, свято выполняя её пожелания. Тазик с водой был при входе, можно было ещё с порога сполоснуть, но Пётр надеялся, что на этот раз прокатит. Не прокатило. Пошаркав для вида дегтярным мылом и поглядывая, следила ли жена, сполоснул руки и направился опять к столу, вытирая кисти о засаленную гимнастёрку.