— Я рада, что вам стало лучше мсье Нейтан, — промолвила, вглядываясь в лицо мужчины, но оно было, как всегда, непроницаемым, — когда вы планируете отъезд?

— Сейчас, мадам Делия, — слова мужчины снова камнем обрушились на моё сердце, но мне удалось не подать виду, не показать, как неприятно и самую каплю больно слышать такое, и натянуто улыбнувшись, сказать:

— Мы будем рады вашему следующему визиту. Я прикажу собрать вам в дорогу перекус и приготовить холодной воды.

— Спасибо, мадам Делия, — ровным, почти безжизненным голосом поблагодарил Скай и, даже не взглянув на меня, неторопливо поднялся с кресла, так же неторопливо положил салфетку на стол и ушёл.

— Как хорошо, мадам Делия, — шёпотом проговорила Натиша, неслышно подобравшись ко мне за спиной, — теперь в доме посторонних не будет, а то больно подозрительный этот мсье Нейтан, он мне ещё на корабле не понравился, может, Орманом приставлен за вами следить.

— Не думаю, — рассеянно проговорила, всё ещё невидяще взирая на место, где только что сидел Скай, чувствуя, как обида, словно хищный зверь, когтистой лапой всё сильнее сжимает моё сердце, а ком непролитых слёз застрял в груди, не позволяя свободно вздохнуть…

— Соберите мсье Нейтану с собой в дорогу еды и воды, — не оборачиваясь, распорядилась и решительно направилась во флигель… но там было пусто. Ская и его вещей не было и ничего в комнате не указывало, что ещё несколько часов назад здесь любили друг друга два человека. Пустое, душное помещение…

Гнев тотчас сжигающим пламенем мгновенно уничтожил мою обиду, ком в груди испарился от яростного жара. Уязвлённое самолюбие требовало крови, но усилием воли подавив в себе желание рвануть следом за трусом и высказать ему всё, что я думаю о его побеге, гордо вскинув подбородок и расправив плечи до хруста, я вышла из комнаты.

— Мадам Делия… а Хлоя уже собрала для мсье Нейтана, — растерянно проговорила Натиша, едва не сбив меня с ног у входа во флигель, и с недоумением добавила, — и мсье Нейтан только что отбыл.

— Я знаю, — коротко ответила, пока не доверяя своей выдержке, и глубоко вдохнув, как ныряльщик перед прыжком, добавила, — я буду в саду.

Натиша если и заметила, что со мной творится что-то неладное, то виду не подала. Лишь ободряюще улыбнувшись, поспешила по своим делам, я же, не задерживаясь более, устремилась к выходу.

Сад благоухал… но почему-то сейчас приторный аромат цветов меня раздражал, а непрекращающееся жужжание насекомых доводило до бешенства. И повинуясь безотчётному порыву, я устремилась к холму, на котором высилась большая башня. Только там, запыхавшаяся от быстрого бега, устроившись на прогретом солнцем камне, я немного пришла в себя.

Открывшийся передо мной вид: вьющейся по склону холма тропинки, ярко-жёлтой после утрени влаги; сочной зелени сада, раскинувшегося перед светлым домом, и бурых борозд пашен, как это ни странно, умиротворял. А разноголосое пение птиц и тёплый, едва заметный ветерок, запутавшийся в моих растрёпанных от бега волосах, успокоили.

Не знаю, сколько я просидела, любуясь прекрасной природой Акебалана, страной резких контрастов — ослепительного света и глубоких теней. Очнулась от раздавшегося со стороны башни шороха. Тот, кто приближался, точно не хотел меня напугать, поэтому намерено шаркал подошвой по выжженной солнцем траве.

— Госпожа… на вашем месте я бы долго не засиживался на холме, даже весной солнце бывает коварным, — заговорил мужской приятный голос на вирданском с жутким акцентом, но мне удалось понять Идира.