Притворившись, что все это ему неинтересно, он направился к своему столу. На другом конце комнаты Мать и Лили склонились над ребенком, которого распеленывал Отец.

– Как называется его утешитель? – спросила Лили, взяв в руки плюшевую игрушку, которая лежала в корзинке.

– Бегемот, – сказал Отец.

Лили хихикнула.

– Бегемот, – повторила она странное слово и положила игрушку на место.

– Младенцы такие милые! – вздохнула Лили. – Вот бы мне дали Назначение Роженицы!

– Лили! – одернула ее Мать. – Не говори так. Быть Роженицей совсем не почетно.

– Но я говорила с Наташей! Знаешь Десятилетнюю, которая живет рядом с нами? Она часто проводит часы добровольной работы в Родильном Доме. Так вот она говорит, что Роженицам дают самую вкусную еду, и у них очень легкая физкультура, и большую часть дня беременные просто играют и развлекаются. Мне бы такое точно понравилось, – гнула свое Лили.

– Да. Три года, – жестко сказала Мать. – За три года – три раза рожать. А потом – все. Потом всю свою взрослую жизнь они – обычные Рабочие, пока не пора будет отправляться в Дом Старых. Ты этого хочешь, Лили? Три праздных года, а потом тяжелая физическая работа до самой старости?

– Пожалуй, нет, – неохотно признала Лили.

Отец перевернул ребенка на живот, положил в корзинку и начал похлопывать по спине.

– В любом случае, Лили-Били, – ласково сказал он, – Роженицам не дают новорожденных. Если тебе так нравятся малыши, мечтай лучше о Назначении Воспитателем.

– В Восемь, когда у тебя появятся часы добровольной работы, ты сможешь часть из них проводить в Воспитательном Центре, – предложила Мать.

– Да, наверное, я так и сделаю, – сказала Лили. Она наклонилась над корзинкой. – Как, ты сказал, его зовут? Гэбриэл? Привет, Гэбриэл, – пропела Лили.

Она хихикнула.

– Ой! Кажется, он спит. Постараюсь вести себя потише, – добавила Лили шепотом.

Да уж, было бы неплохо, подумал Джонас, возвращаясь к школьным урокам. Лили никогда не вела себя тихо. Может, ей лучше всего подойдет Назначение Диктора – тогда она сможет целый день сидеть у микрофона и делать объявления. Он засмеялся, представив, как его сестра важным, как у всех Дикторов, голосом сообщает что-нибудь вроде: «ВНИМАНИЕ. НАПОМИНАНИЕ ДЛЯ ГРАЖДАН ЖЕНСКОГО ПОЛА МЛАДШЕ ДЕВЯТИ. ЛЕНТЫ ДЛЯ ВОЛОС ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЗАВЯЗАНЫ АККУРАТНО».

Он повернулся к Лили и с удовлетворением отметил, что ее ленты, как всегда, развязаны и болтаются. Скоро такое объявление точно прозвучит. И относиться оно будет именно к Лили, хотя ее имя, конечно, упоминаться не будет. Все и так поймут.

Как поняли и в тот раз, когда прозвучало объявление: «ВНИМАНИЕ. НАПОМИНАНИЕ ДЛЯ ОДИННАДЦАТИЛЕТНИХ МУЖСКОГО ПОЛА. ПРЕДМЕТЫ ИЗ ЗОНЫ ОТДЫХА УНОСИТЬ НЕЛЬЗЯ. ПИЩУ СЛЕДУЕТ ЕСТЬ, А НЕ ПРЯТАТЬ». Это было объявление для Джонаса. В тот день, несколько недель назад, он взял яблоко домой. Никто ему ничего не сказал, даже Родители – публичного объявления было достаточно, чтобы он раскаялся. Он, разумеется, выбросил яблоко и следующим утром, перед уроками, принес извинения Директору Зоны Отдыха.

Джонас до сих пор не мог взять в толк, что же тогда произошло. И смущали его не публичное объявление и не извинения, которые пришлось принести. Это были стандартные меры, и он их заслужил. Нет, удивляло само происшествие. Наверное, ему надо было рассказать о своих переживаниях в тот самый вечер, когда Семейная Ячейка, как и всегда, делилась чувствами. Но тогда он не смог определить, облечь в слова свои ощущения. Он не смог бы объяснить, что же его так смутило, и решил этого просто не делать.