7. Глава 7

— Евгения Викторовна, я еще раз прошу прощения за доставленные неудобства, — улыбаясь так, что невозможно не ответить взаимностью, извиняется передо мной Вика и сообщает план дальнейших действий: — Сейчас за вами подъедет представитель нашего агентства, ответит на все ваши вопросы и обязательно найдет удовлетворяющий вас вариант решения возникшей проблемы.

  — Спасибо, — как можно более безэмоционально отвечаю я, стараясь игнорировать кошек, которые безостановочно скребутся у меня на душе уже больше получаса.

  Потому что я... хочу... продолжить.

  Нет, безусловно, я хочу знать и контролировать происходящее. Но отказаться, получив денежную компенсацию? Вика намекнула мне именно на это... Вернуться домой и... что?

  — Же-е-ень, терзают сомнения насчет «отказаться или продолжить»? — догоняет меня на входе в ВИП зону Антон.

  — Я все решила, — снисходительно поглядываю на него, молясь, чтобы он не переспросил «что?»

  — Что? — раздается с противоположной стороны голос Владимира.

  — Вика, могу я посетить уборную до отъезда? — игнорирую неудобный для меня вопрос, быстро уходя из зоны слуховой доступности моих спутников.

  — Да, конечно. Сюда, пожалуйста. Указывает она мне на проход, скрытый за зеркальной панелью зала.

  «Что же делать?» — все еще мечусь я, пытаясь принять верное решение.

  Открываю кран, подставляю руки под холодную воду, затем прикладываю одну к щеке, а вторую ко лбу.

  Как было чудесно, пока я не знала подо что подписалась. Чистая совесть, кристальные эмоции — сказка!

  Вернуться к Мише и попробовать все изменить?

  Но как? Пугаюсь того, что не могу найти хоть мало-мальски приемлемого ответа. Я ведь осталась такой же, какой и была. Да, чуть более загнанной, но и это только потому, что полностью, как любая нормальная жена, взяла всю заботу о муже на себя.

  Муже...

  «Штамп в паспорте — это формальность, — привычная фраза Миши на вопросы друзей о том, почему мы тянем с оформлением отношений. — Главное то, что в душе и сердце», — добавлял всегда он, показательно целуя меня в губы. Дома такое проявление чувств считалось излишним, и мы, как правило, сразу переходили к другому «главному».

  Вздрагиваю, вглядываясь в свое отражение в зеркале.

  Ну уж нет!

  Даже если в этом есть часть и моей вины, то твоим подарком, дорогой, я воспользуюсь до конца! Делаю решительный разворот, огибаю полет дизайнерской мысли, воплощенный в перегородке, разделяющей уборную на две зоны, и сталкиваюсь с симпатичным высоким молодым мужчиной, расслабленно подпирающим стену.

  Я перепутала мужской с женским?

  — Извините, — лепечу я, вспоминая, что нет! Это точно женский!

  — Ciao bellezza! — поворачивается он вслед за мной, успевает перехватить за руку, дернуть на себя и накрыть мой нос и рот какой-то вонючей тряпкой.

  Пытаюсь закричать, непроизвольно делаю более глубокий вдох и с ужасом успеваю понять, что через пару секунд я останусь без созна...

***

  Тишина, но не такая глухая, как тогда, когда в мои уши были вставлены куски резины.

  Темнота! Истерично хлопаю ресницами, с относительным облегчением понимаю, что это не слепота. Кончики ресниц цепляют плотную повязку, закрывающую глаза.

  Пробую сдвинуться, и сразу же определяю свое местонахождение в пространстве. Я сижу. А мои руки и ноги намертво зафиксированы на жестком, устойчивом стуле.

  Рывок. Еще один. 

  Хрен мне!

  В памяти тут же всплывает парень из уборной...

  «Маньяк?!» — обдает меня жутким холодом страшная догадка.

  И почти сразу же я слышу тихий мужской голос прямо перед собой: