– Нашли кого слушать – неразумных детей! Да они просто завидуют, что вы сильнее их, вот и дразнятся.
Санасар и Багдасар успокоились. А через несколько дней опять пошли играть на площадь перед дворцом. Но только вышли, окружила их большая толпа мальчишек, и отовсюду послышались обидные выкрики:
– Ты – пич! И ты – пич! Пич! Пич! Убирайтесь отсюда!
Со слезами на глазах вернулись к матери Санасар и Багдасар. Цовинар и сама вот-вот расплачется. Обняла сыновей и промолвила:
– Сдержите слёзы. Завтра встанем пораньше, пойдём гулять к реке, чтоб отлегла от сердца тяжесть. Обещаю, что расскажу вам правду об отце.
Наутро проснулись они с зарёй, взяли узелок с едой и отправились на берег реки. Ждут братья, когда же мать начнёт рассказывать то, что обещала. А Цовинар лишь вздыхает да молчит.
Не выдержал Санасар:
– Матушка, скажи мне, кто мой отец. А если не скажешь – утоплюсь.
– Нет у тебя отца, сынок… – тихо ответила Цовинар.
– Матушка, – покачал головой Санасар. – Я ведь не от камня, не от дерева зачат. Верно, человеком был мой отец.
И тогда рассказала наконец Цовинар, как оказалась однажды на берегу морском. Как мучила её жажда. Как Бог открыл ей сладкий родник в морском валуне. Как выпила она две пригоршни воды…
– От этой воды и послал мне вас Господь. От полной пригоршни – могучего Санасара, от неполной – буяна Багдасара.
– Спасибо, матушка, что открыла нам правду, откуда мы родом, – поклонились eй братья. – Скажи нам теперь, откуда родом ты сама?
– Дети мои дорогие, – ответила Цовинар-хатун. – Издалека привезли меня сюда. Любимый Айастан – моя родина. А я – царя армянского дочь.
Неудавшаяся жизнь
Шло время. С каждым днём всё печальней становилось прекрасное лицо Цовинар-хатун,; всё чаще наполнялись слезами её ясные глаза.
– Что с тобою, матушка? – забеспокоились братья. – Тебе ли печалиться! У тебя есть мы – двое сыновей, дарованных тебе Господом. Сама ты – жена Халифа, и нет у тебя ни в чём недостатка. К чему тебе горевать?
– Ах, дети мои! – вздохнула Цовинар. – Подходит срок. Не сегодня завтра прикажет Халиф казнить меня, да и вас заодно.
Переглянулись Санасар и Багдасар.
– Так вот оно что! Ладно, ещё поглядим, кто кому голову снесёт…
Наконец, миновали отпущенные Халифом десять лет. Призвал он палачей и велел казнить и жену свою, Цовинар-хатун, и обоих сыновей её.
Санасар с Багдасаром в это время мирно на курси посиживали, разговаривали о том о сём да посмеивались. А в соседней комнате вздыхала и плакала Цовинар. К ней первой и явились посланные Халифом палачи. Объявили:
– Настал срок. Велено сегодня же обезглавить вас троих. Собирайся!
– Со мной-то вам нетрудно будет справиться, – отвечает палачам Цовинар. – Но неужели поднимется у вас рука на сыночков моих, малых детушек?
Промолвил один из палачей:
– Что правда, то правда. Трудно будет руку поднять на детей. Да как же тут быть, коль сам Халиф приказал?
Плачущая Цовинар приложила палец к губам:
– Не говори громко, детей моих испугаешь. Пусть поиграют ещё хоть немножко… Вы бы и сами присели отдохнуть.
– Не велено нам сидеть, – ответил палач. – Выходи скорее из дворца, не здесь же голову рубить, всё кровью пачкать! Поторапливайся!
Долетел до слуха Санасара грубый чужой голос. Распахнул он дверь, видит: незнакомые люди стоят, сабли свои обнажили.
– Эй, кто вы такие? Зачем к нам пожаловали?
Цовинар шепчет палачам:
– Не говорите детям, зачем пришли. Не пугайте, не мучайте их понапрасну.
– Так уж и быть, – ответил палач. – Ну, идём скорей!
– Матушка! – воскликнул Санасар. – Куда ты? Зачем уходишь ты с этими людьми?