И сейчас мне было очень совестно, что за эти пятнадцать лет я так и не набралась смелости посетить данное место хотя бы раз.

Несмотря на заявленное ранее, внутренне я очень переживала и волновалась, потому не сильно удивлюсь, если меня не захотят видеть в этом доме, который был ко мне когда-то очень добр.

На глаза вновь навернулись слезы, которые я быстро сморгнула, мысленно призывая себя к спокойствию, на деле же содрогаясь всем телом и набираясь большого мужества, чтобы открыть пошарпанную дверь с помутневшим от времени окошком. К чести рыцаря, который видел все это, но не двигался, сэр Гаспар позволил мне эту минуту слабости и не вмешивался, молча охраняя мою спину.

Глубоко вдохнув слегка затхлый воздух, характерный для низин и окраин города, я затаила дыхание. А затем толкнула дверь, услышав звон неизменного колокольчика, и вошла в тесное, плохо освещенное помещение со выцветшей стойкой и старыми манекенами, на которых висела простая и практичная одежда из плотной, добротной ткани. Именно такие вещи и были входу в этом месте. Лишь они помогали выживать владельцу скромного семейного ателье. Многие бы сказали про него – «посредственность», но я, как никто другой, знала, насколько велико это заблуждение и какие чудеса могли твориться в мастерской, скрытой старой ширмой под звук работающей швейной машинки.

– Добро пожаловать! вы пришли сделать заказ?.. – на звук колокольчика вышла нас поприветствовать хозяйка ателье, но, заметив меня, запнулась на полуслове. Вежливая дежурная улыбка спала с добродушного лица за секунду, а карие глаза наполнились удивлением.

Я замерла, боясь даже вздохнуть из-за опаски, что меня сейчас же погонят восвояси, несмотря на то, как мучительно сладко оказалось увидеть родные и любимые черты на худощавом лице женщины.

– Ари… – выдохнула Сабина, прижав руки к груди, и ее глаза наполнились слезами, когда она сделала шаг навстречу, раскрыв для меня объятья, в которые я с благодарностью упала. Облегчение, что обрушилось на меня, пролилось тщательно сдерживаемыми ранее слезами. – Ари, милая Ария, это правда ты? Какая же ты красивая и взрослая выросла... – гладила она меня по лицу огрубевшими, мозолистыми руками с вечно израненными пальцами, которые в тот момент я была готова целовать в благоговении, ведь помнила, насколько ласковыми могли быть эти ладони. Никто и никогда не дарил мне столько ласки и нежности, как эти руки. – Девочка моя, почему же ты так плачешь? Молю, не плачь… – причитала она слезно, пока я прятала лицо на груди этой женщины, что удерживала меня за плечи и гладила по голове. – Дафни! Дафни, беги скорее сюда! К нам приехала наша Ари! – выкрикнула женщина в сторону мастерской.

– Сабина… как же я тосковала по тебе… Мне так тебя не хватало… – всхлипывала я, счастливо закрывая мокрые от слез глаза, зная, что в этих руках смогу найти долгожданное утешение. – Позволь мне еще чуть-чуть, еще немного побыть вот так… – крепче обняла я женщину, коря себя на чем свет стоит за собственную трусость, из-за которой не решалась навестить… или, хотя бы, написать Сабине даже после того, как вышла замуж, уйдя из-под надзора родителей. Отец не разрешал мне даже упоминать место, в котором я родилась и росла до тех пор, пока он не разбогател и не решил забыть свое бедное прошлое.

После замужества свекровь меня бы уничтожила, узнав, что я не только посещаю, но даже поддерживаю общение с простолюдинами низшего класса, боясь за репутацию рода.

Какой же дурой я была… Сабина, сможешь ли простить меня когда-нибудь, узнав правду?