— Максим, — успокаивающе протянула мама. — Не волнуйся, тебе вредно. Давление поднимется.

— Да чёрт с этим давлением! Ты понимаешь, что это значит? Мы потеряем всё! Всё! Всё отойдёт этому чёртовому фонду, чёрт бы его побрал!

— Пап...

— Молчать! — крикнул он.

Я осеклась. Похоже, выбрала неудачный момент.

— Ты! — отец обернулся и наставил на меня толстенький палец. — Ты выйдешь за одного из штольцевских гусей! Ни слова возражения! Ни один чёртов фонд ни гроша от меня не получит!

— Папа, я не могу! Я… у меня есть парень!

— Да твой парень жалкая сопля! Выкинь его из головы вообще! Ни мозгов, ни характера! Если он посмеет заявиться ко мне на порог, я велю охране гнать его взашей!

— Максим, — укоризненно вставила мама, но отец только отмахнулся.

Я сообразила, что он говорит о Диме. Уже хотела было вывалить всё: и что Дима мне ни на черта не сдался, и что я познакомилась с парнем, который действительно что-то из себя представляет, и что папа обязательно поймёт меня, когда с ним встретится.

И закрыла рот, потому что явственно вообразила, что папа ответит.

Познакомились в ночном клубе? На третий день сделал предложение? Как его зовут? Где он работает? Что ты вообще о нём знаешь?

— Алло? Костя! – отец тем временем вытащил мобильник. — Подготовь мне всё, что у тебя по Штольцам! Чтобы лежало у меня на столе к обеду. Нет, по всем не надо, только те семьи, у которых есть молодые парни. Да, всю подноготную. По связям тоже там прошерсти, внебрачные дети, любовницы. Не старше, — он прервался и одарил меня изучающим взглядом, — не старше тридцати пяти, не младше двадцати. Жду.

— Пап, ты серьёзно?!

— А что ты думала? – снова раскричался отец. — Что мы отдадим фонду всё? И будем жить на улице? Нет уж, выйдешь как миленькая! Главное – забеременеть. Штольцы ни хрена не получат. Главное ребёнок, а там потом со штольцевским сморчком может тысяча неприятностей случиться.

— Максим! – ахнула мама. — Что ты такое говоришь?

— А что? – теперь он обернулся в её сторону. — Ты думаешь, они не попытаются удавить её после свадьбы? У кого права на ребёнка, тот заказывает музыку!

— И вы выдадите меня замуж? На смерть? – не выдержала я тоже. На глазах аж слёзы выступили, настолько всё это казалось мне несправедливым. Неужели я и впрямь должна буду выйти замуж за неизвестно кого, да ещё и рожать ему детей? Да ещё и под постоянным надзором со стороны Штольцев, они ведь тоже всё просчитают?

А как же Сергей?

— Не беда, мы устраним их сморчка куда раньше, — деловито отпарировал отец. — Пусть только забеременеет.

— Максим! Ты серьёзно?

— Не волнуйся, за разговоры пока не сажают.

Я съёжилась. Валентин Петрович сидел как истукан, да и водитель ничуть не сбавил скорости. Проверенные люди, они, небось, слышали и не такое.

Отец настроен серьёзно. Оставалась только одна надежда — что мама встанет на мою сторону и убедит его. Она должна понимать, что это такое – быть вынужденной рожать от нелюбимого. Хотя бы чисто по-женски.

Мама стукнула папу по плечу и сердито спросила:

— Какая гарантия, что она с первого раза родит сына? Нельзя убивать Штольца сразу, нужно хотя бы убедиться, что там мальчик.

О боже.

— Мама!

— Ой, ну что «мама»-то, — она повернула ко мне недовольное лицо. — Я же о тебе думаю!

— Вы... вы вообще серьёзно тут рассуждаете? Об убийствах?

Мама с папой переглянулись.

— Яника... — сказала мама.

— Ты помнишь дядю Натана? — спросил отец.

Дядю Натана я помнила смутно, он был нам седьмая вода на киселе. Да, Миргородский, но какой-то сын двоюродной сестры троюродной бабки — что-то в этом роде. Он служил в нашей семье примером того, как можно прогореть, если будешь недостаточно осторожен. У дяди Натана был небольшой ювелирный бизнес в начале двухтысячных, он хотел расширяться и купил с этой целью землю для постройки мастерской, по совместительству торгового павильона. Купил у Штольцев — они давали самую выгодную цену. А потом выяснилось, что место было продано нелегально, город забрал его обратно, а дяде Натану пришлось сносить постройки за свои деньги и убираться, поджав хвост.