– Ну все, хватит рыдать, Машка! Не стоит он этого! Плюнь! Ну что ты, ей-богу, на помойке себя нашла, что ли? Прекрати сейчас же, слышишь?

– И правда, Маш… – тихо поддержала ее Катя. – Возьми себя в руки, не надо… Пойдем лучше вниз, а? Посидим еще, выпьем… Или прогуляемся по морозцу? Хочешь?

– Нет, девчонки… Я не хочу… Не могу… Простите, что праздник вам порчу, но не могу… Сами ж понимаете, каково мне сейчас…

– Да понимаем, конечно же понимаем! Сволочь твой Олег, что тут еще можно сказать! Настоящая сволочь! И хорошо, что он уехал…

– Уехал? Куда? – сквозь слезы переспросила Маша.

– Да откуда ж мы знаем… – горестно пожала плечами Катя. – Дэн к нему сразу с вопросами пристал, когда ты наверх убежала, а он… Он и ему нагрубил – мол, не твоего ума дело.

– Как же он поехал, Кать? Он же выпил… Он много выпил… Он же разобьется… Надо же остановить его, вы что! Надо ему позвонить – пусть возвращается!

– Нет, вы посмотрите на нее, а? – возмущенно прошептала Маринка, всплеснув руками. – Она еще о нем же и волнуется! Этому гаденышу на нее наплевать, а она беспокоится, что он пьяным за руль сел!

– Но как же, Марин… Как же ты не понимаешь…

– Да все я понимаю, чего уж. Не переживай, он такси вызвал. Он цену своей драгоценной жизни знает, гаденыш! Сказал, что завтра машину заберет… Ну зачем, зачем ты так убиваешься, Маш, скажи? Было бы о ком…

– Она же любит его, Марин… – тихо заступилась за Машу Катя, положив ей на плечо руку. – Очень любит, понимаешь? Да что я тебе рассказываю, ты и сама знаешь, как она его любит…

– Да уж… Любить подлеца – тяжкое наказание для бабы. Согласна. И тут уж ничем не поможешь, только посочувствовать можно. Но я думаю, что он остынет к утру… Съездит к своей бабенке, романтики нахлебается под завязку да к Машке под бочок и вернется. А она простит, что ж… Она ж любит…

Под их тихий шепоток Маша чуть успокоилась, и сразу потянуло в спасительный сон. И даже легче после Маринкиных слов стало, хоть они и прозвучали с явным сарказмом. Да пусть, пусть… Пусть он будет, этот сарказм, уже не так важно. Может, и впрямь к утру все образуется, все улетит в небытие как страшный сон…

Катя и Марина еще посидели рядом с подругой немного, потом пошли вниз. И Маша уже не слышала, о чем они говорят.

– Ну как она? Успокоилась? – деловито спросил Денис. – Уснула?

– Да, уснула… – вздохнула Катя. – А что Олег сказал, он и правда утром приедет? Как он все объяснил вообще?

– Да никак не объяснил. Сказал, что Машка шампанского перепила, вот ей и показалось что-то такое… Или послышалось… Или не так поняла…

– Ну да, ну да… Конечно же, не поняла. Конечно же, послышалось, – хмыкнула Маринка, насмешливо глянув на Дениса. – И вообще, ребят… Не наше это дело, они сами меж собой разберутся. Давайте лучше выпьем, а то у меня уже голова разболелась! Шампанское еще есть?

– Полный холодильник… – мотнул головой Денис в сторону кухни.

– Так наливай! Что у нас вообще, Новый год или поминки? Наливай… До позднего утра гулять будем! Плохо, конечно, год начинается, но посмотрим… Может, все образуется еще!

Олег приехал на другой день к обеду. Вошел в дом и, не обращая внимания ни на кого, проговорил сухо:

– Маш, собирайся… Домой поедем. Где Павлик?

– Так он у Кирюши, в его комнате… – растерянно проговорила Маша.

И провела глазами по лицам друзей. Так, будто искала поддержки. Будто спрашивала – что мне теперь делать-то?

Все отвели глаза. Да и какой поддержки она ждала, интересно? Неужели думала, что все набросятся на Олега с кулаками? Смешно… Это ж понятно, что самой придется решать, как поступить. Если бы еще силы для таких решений вдруг появились… Злые гордые силы вместо жалких слез.