Да, с*ка, в моей комнате! Один из них сидел на моей кровати. Другой облокотился на мой шкаф. А новые собственники расхаживали по МОЕЙ комнате, будто они уже в ней живут. С*ка! Ненавижу!
- О, Настя, уже пришла… - как-то слишком тихо и грустно сказала мама.
Она явно была лишняя в той компании. Но и уйти не могла. Потому что некуда.
- Что. Здесь. Происходит. - Еле сдерживаясь спросила еще раз.
- Мария Олеговна и Артем Игоревич приехали со своей бригадой, которая будет делать у нас, то есть уже не у нас, ремонт. Вот обсуждают детали.
- Мы еще здесь живем, они в курсе? - я спросила немного громче, чем надо.
- Настя…
- Что Настя, мама? Это моя комната! Я в ней живу! Да, пока, но вот сейчас это моя кровать. Встаньте, - грубо обратилась я к одному из строителей, - я покрывало стирала неделю назад, а вы на него своей грязной з… точкой сели.
- Настя, ты что такое творишь? - испуганно посмотрела на меня мама.
- Я творю? Что вы все здесь творите? Вон из моей комнаты!
- Девушка, - подала писклявый голос очевидно новая хозяйка квартиры, - это больше не ваша комната. И живете вы здесь только потому, что мы вам разрешили пожить в ней до вашего отъезда. Но мы не договаривались, что не будем начинать делать ремонт. Уж извините нас, - конечно, ага, извиняется она.
- И где, позвольте, нам, ой, мне, теперь ночевать? - обратилась я к ней.
- Настя, у нас есть раскладушка, помнишь? Мы на склад в гараж еще ее не отправили. Можно будет ночевать на ней у меня в зале, - вмешалась мама, очевидно чувствуя назревающий конфликт.
- Что? Зачем мне спать на какой-то гребаной раскладушке, когда у меня есть своя комната, своя кровать?
- Может потому, что она больше не ваша? - Мария мать ее Олеговна вмешалась.
- За-*-бись!
- Настя! Немедленно извинись!
- И не подумаю! Да, мы продали вам квартиру, но это пока не дает вам право хозяйничать там, где пока лежат наши вещи. Уговор был, что до отъезда мы живем, значит, и ноги вашей быть здесь не должно!
- Настя, мне сейчас очень стыдно за тебя, - опять мама пытается выбелить нас.
И тут я смотрю на всю эту компанию: хозяева эти новые, которые в первую очередь думают о том, как бы повесить балдахин для кровати их дочери и перекрасить стены в розовый цвет, строители, которые беспардонно ведут себя на чужой территории и мама. Мама, которая должна была отстоять нашу территорию, пусть и на неделю. Но не лебезить перед ними. Они сделали нам одолжение? Плевать! На все плевать!
Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и направляюсь обратно в прихожую, где вонь достигает просто максимальных значений, будто обувь эту кто-то там внизу нагревает. Быстро обуваюсь, беру ветровку, сумку, которую не успела еще разобрать, и где лежит купленная свежая маковая булочка для мамы, и выбегаю. Выбегаю из дома, которого у меня и нет уже.
Я дошла до какого-то кафе. “Придорожное” - самое емкое ему название. Даже скатерти на столах и салфетки в пластиковых стаканчиках. Что-то заказать? Страшно. Даже не знаю из-за чего больше: тараканы или просроченные продукты. Пожалуй, обойдусь. Выпью третью чашку кофе за сегодня.
Человек без дома, без денег и без поддержки. Да, в таком отчаянии я еще не была. Ни когда умер папа, ни когда маме сообщили о необходимости операции. У меня была надежда, у меня был план действия, у меня была уверенность в себе и своих силах. А сейчас… Я просто чувствую пустоту. Будто выбили опору из-под ног. Даже не так. Фундамент моего дома разрушен. А когда нет должного фундамента, то и стены, и крыша, увы, рушатся. Значит, мой дом, квартира, в которой я выросла, комната, которая до сих пор хранит все мои тайны, слезы и эротические романы под кроватью, давали мне ту силу и энергию, чтобы двигаться дальше. Черт, как в той сказке про Дерево жизни.