- Тебе двадцать четыре? - удивился Рома.

- Да.

- Интересно…

- А тебе сколько?

- Мне тридцать пять, Настя.

- А у тебя? Есть что-то, что еще не сделал? Где еще не был?

Рома посмотрел на меня пристально. Не отводя свой взгляд. Смотрел куда-то очень глубоко. В душу. Так может смотреть только он. За всю свою жизнь я еще ни разу не встречалась с таким взглядом.

- … нет. Но мне хочется почувствовать то, что никогда в жизни не чувствовал.

Мне показалось, или Рома поделился со мной чем-то очень важным? Показал частичку себя. Важная такая частичка.

- Рома, я наверно сейчас ерунду скажу, от которой ты отмахнешься, но я всегда загадываю желания на Новый год. Когда бьют куранты, про себя их проговариваю. И верю. Очень сильно в них верю.

- И как? Сбываются?

- Не все. Как-то я загадала туфли Золушки. Ну знаешь, такие хрустальные. Как в сказке…Но я не расстраиваюсь. Я сказала себе: знаешь, Настя, ты когда выучишься, устроишься на работу, хорошую работу, будешь получать много денег, и вот тогда ты купишь не только те хрустальные туфли, ты вообще все, что захочешь себе купишь.

- Не думал, что работа курьером и официанткой - это хорошая работа, - сказал Рома, а у меня даже щека заболела, как будто получила пощечину. Вот только она была нереальная. Хотя от этого менее больно не становится.

- А ты что, сразу финансовым директором стал? Что, никогда не раздавал флаеры, чтобы накопить на какой-нибудь PSP?

- Флаеры - нет. Но бумажки перекладывал, - ухмыльнулся Рома, очевидно вспоминая те времени, с теплом, надо отметить. - У Николая Алексеевича просто так должность никто не получит. Даже сын его с низов начинал. Мы как-то с ним целую неделю не вылезали из офиса, готовились к какой-то презентации, сейчас уже даже не вспомню какой. Что-то рассказывали заказчикам, о выгоде работы с нашей компанией. Было, кстати, здорово: пицца, ночная тишина офиса. А потом такое удовлетворение от проделанной работы.

- Ты любишь то, чем занимаешься?

- Да. Как ни странно, да. Всегда любил цифры и точность. Чтобы все данные идеально можно было бы сформировать в таблицу. Все четко и правильно. А ты?

- Я…

- Ты же не по своей воле пошла курьером работать.

- Не по своей воле. Обстоятельства так сложились.

- Но ты же не бросила учебу?

- Нет. С сентября я планирую возвращаться. Мне остался последний год. А потом смотри, еще смещу тебя с должности

- Меня? Каренина, это нереально. Для этого тебе придется разговаривать с Ярским, - улыбнулся Рома.

Наверное, мы могли бы еще так долго сидеть. Общаться, спорить, да просто молчать. Если бы не позднее время и волнующаяся мама. Стоит ли говорить, что Рома сам отвез меня до дома? Практически выпытал у меня адрес, ведь называть я его упорно не хотела. Вру. Мне просто нравилось, как он начинает злиться. Вот такая вот извращенка. Мне нравится, когда он сжимает свои губы, что они превращаются в тонкую полоску, когда прищуривает глаза и смотрит на меня. И как раздуваются ноздри. Красиво, между прочим. А еще его “Каренина!”

До дома мы ехали молча. Слова были и не нужны. Слишком много было сказано там, в ресторане. Много личного. Когда для каждого из нас делиться столь откровенным было очень сложно. Что это? Атмосфера ресторана, располагающая к откровениям? Или хрупкое доверие к незнакомому человеку, в котором увидел хорошего собеседника?

Увидев уже знакомые дома, возникло странное чувство. Мне вроде и хочется уже оказаться дома, но в то же время сейчас, в его машине, под тихое jazzfm так хорошо и спокойно. Мирно. В моей душе сейчас мирно. Кажется, что двери этого танка защищают меня от боли и зла этого мира.