Марина не отодвинулась, не нахмурилась. Она улыбнулась и ещё раз очень медленно моргнула.

Рафик понял, что ему позволено. Своими горячими пальцами сжал её ледяные.

– Ты очень красивая, – прошептал мужчина, рассматривая её лицо, задерживая взгляд на каждой её веснушке. – Ты очень красивая. – теперь его голос звучал глубже.

Марина его мысленно простила за эту, по её мнению, маленькую ложь. Какая же она красивая, если её бросили?

Она видела, как медленно-медленно приближается лицо Рафика: ментоловое дыхание от жевательной резинки; щекотка жёстких усов; прикосновение сухих и немного шершавых губ; влажная мягкость языка. Она слегка раздвинула губы, внимательно следя движениями Рафика. Но он не углубил поцелуй, сохранил его невинность. Отстранялся он также медленно: ушёл язык, прекратили контакт губы, перестали щекотать усы.

– Поехали, – прошептал Рафик и отстранился от девушки, поднял её руку к своим губам, коснулся ими тыльной стороны кисти. – Пойдём в машину.

Она послушалась. Села на своё место. Взглядом сопроводила Рафика.

Внешне она оставалась холодной и отстранённой, а внутри всё кипело от неудовлетворённости. Осталась недосказанность. Хотелось большего. Познала вкус разочарования атлета, который бежал эстафету, а на финише никто не ждал.

Рафик завёл мотор: «Домой». Что было в этом слове: утверждение, вопрос или просто констатация факта.

По дороге она смотрела в окно. Он даже не представлял, какие страсти бушевали в её сердце. А мозг, холодный и расчётливый, цедил и цедил: «Добился своего, теперь ты ему не нужна!»

[1] «Пепел любви» исп. А. Глызин

***

Дорогие читатели, где ваши лайки? Комментарии? Жду с нетерпением! Не забудьте закинуть в библиотеку, чтобы не потерять книгу. И подписаться на меня, чтобы не потерять меня!

8. Глава 39. Тошка. Наши дни

Хоть чаще резкий ветер бьёт в лицо,

И счастье представляется иначе,

Чем прежде, – выбегаю на крыльцо

Я с детским чувством солнца

И удачи.

Тамара Шульга

– Тоша, вернись! – закричала Кристина, бросаясь к закрытым дверям.

– Кристина, звоните Лукьяну, скажите, что Тоша сбежал, – Марина вышла в прихожую и смотрела, как хозяйка пыталась попасть ногой в сапог.

– Не буду! Он заберёт у меня Тошку. – женщина рванула на себя дверь и, кутаясь в платок, выскочила на площадку. – Тошка, вернись, засранец! – она подошла к перилам, наклонилась и закричала вниз.

Было слышно как ехал лифт, как отворились створки, неторопливые шаги и хлопок двери в подъезд.

– Ушёл, паразит, ну я ему! – Кристина рванула было по лестнице, да Марина её задержала.

– Сапоги застегните, иначе шею свернёте. – тон бывшей важнячки не допускал возражения. Кристина повиновалась. – Уйдёт, паразит, уйдёт. Где искать потом? Весь в отца. Такой же! – всхлипывала она.

– Мужу позвоните. Пусть возвращается. – авторитарно повторила Марина. – Это и его сын тоже. Прежде чем хлопать дверью, необходимо объяснить ребёнку, что так поступать нельзя. Тоша просто скопировал поведение отца.

Кристина встала, размазывая по щекам чёрные подтёки туши, смешанной со слезами, послушно набрала мужа. По-видимому, ответил автоответчик, потому что она в довольно грубой форме, сказав всё, что она о нём думает, в конце своей тирады заявила, что сын сбежал.

– Я пойду искать? – неуверенно спросила она у Марины.

– Я думаю, что ваш муж так и не узнал, что Тоша сбежал, но идите. Я здесь останусь. Вдруг мальчик придёт.

Кристина вызвала лифт. Марина стояла на площадке, пока не хлопнула дверь подъезда. Потом, прикрыв дверь в квартиру, она едва слышными шагами поднялась по лестнице на последний этаж.