Дмитрий Лихачев в то время провозгласил необходимость декларации прав культуры. Но не до культуры было тогда. Слава богу, при президенте Ельцине удалось организовать канал «Культура», в чем Быков принял горячее участие. И при нем же – видя, что переход к рынку привел к ограблению детей: отбирались ясли, детские сады, лагеря, санатории, дома пионеров, кружки, – Быков призвал создать МЧС для детей. Но в том рыночном азарте его голос был гласом вопиющего в пустыне.

Много сил и времени отнял Фонд кино и телевидения для детей и юношества. Раздел о нем мог бы быть величиной с книгу – столько в архиве Быкова материала, относящегося ко времени создания и работы Фонда; всё свое время, забросив роли и фильмы, Быков отдал ему. «Что ты делаешь, Ролан, зачем тебе это? Сними два-три фильма, вот и будет кино для юных», – говорил ему Георгий Данелия. Но он уже впрягся и восемь лет безраздельно отдал воплощению своей идеи. Восемьдесят шесть художественных фильмов, десятки телепередач: «Дом на Чистых прудах», «Домовой Ролан Быков», фестивали «Дебют», три международных фестиваля для детей и юношества. Всего не перечесть, чем приходилось заниматься. И это все в стране, которую лихорадило все эти годы. Труд был титанический. Сегодня в доме 12а на Чистых прудах, где располагался Фонд, миграционное министерство.

Завершается книга воспоминаниями о Быкове. Их могло быть гораздо больше. Но и тогда и теперь думалось, что важнее узнать, что сам Быков думал о себе, о жизни, об искусстве.

Моя сердечная благодарность Галине Тихоновне Зайцевой за многолетнее сотрудничество и всем, кто дал разрешение на публикацию их материала в этой книге.

Елена Санаева

2018

Я держу в руках маленькую синюю книжку, пахнущую клеенкой и свежим клеем. На ее обложке вытиснены герб Советского Союза и короткое гордое слово – Диплом.

– Ну? Кто же ты теперь такой? – спрашивает меня один из моих любимых педагогов.

– Артист, – отвечаю я, безуспешно пытаясь казаться скромным.

– Артист?.. Ну, это ты через край хватил! Ты пока актером стал, да и то на бумаге. А вот выйдет ли из тебя Артист, это мы посмотрим.

Прошло с того времени шесть лет. И только сейчас я стал понимать по-настоящему, что, действительно, можно стать актером, можно даже с большим успехом выступать на сцене, можно так и прожить всю жизнь и никогда не сделаться артистом. И смешно, конечно, если я сейчас стану вам рассказывать, каким должен быть настоящий советский артист или как им стать. Для меня самого эти вопросы находятся в области будущего, в области мечты, а поэтому разрешите сначала о мечте…

Ночь. Тишина расползлась по всему нашему старому дому, забралась во все закоулки длинного-предлинного коридора и притаилась под мягким светом пыльной двадцатипятисвечевой лампочки, о которую бестолково бьется моль. Если хочется, можно слушать тишину, как музыку: трещит сверчок электросчетчик, гудит под ногами пекарня, расположенная в первом этаже нашего дома… Как будто это голос тишины, такой таинственный и задумчивый. Иногда кажется, что это не машины гудят внизу, а наш дом тяжело вздыхает во сне.

На старых стенах нацарапаны всякие рисунки и надписи вроде: «Коля плюс Таня равняется любовь», или «Вера – фанера», или еще что-нибудь. Их никто уже не читает. К ним привыкли, как привыкли к сундукам и ящикам, наставленным у каждой двери, к смеси всевозможных запахов, к мерному треску счетчика, к гулкой тишине, которая ползет по старому дому, забираясь в самые дальние мышиные норки. И только нацарапанная на стене кривая рожа с волосами-палками в разные стороны и оскаленным ртом, как всегда, не спит и очумело-восторженно таращит глаза. Кто ее нацарапал – настоящая тайна! Может быть, я, может быть, Люда из 8-й комнаты, которая в этом году не поступила в институт и сейчас занимается голосом у некоего Якова Семеныча Робелли. Яков Семеныч, правда, не музыкант, но у него итальянская фамилия и он учит петь. А может быть эту кривую рожу нарисовал мой старый друг, Ленька-Жирафа, который недавно прислал мне «дальневосточный привет» и свое фото, где он снят в форменке, с надписью: «Дарю сердечно – помни вечно». Известно только одно: начинающий художник любил ясность и поэтому оставил под рожей лаконичную надпись: «Это – я!».