Он не торопит. Не мешает. Даже не пристает в прямом смысле этого слова, потому что движения хоть и пьяны, но вполне целомудренны. Не пытается стянуть с меня белье или платье, как в прошлый раз. Позволяет оглаживать налитые мышцы под тонкой тканью, но не намекает, что опустить ладонь можно и ниже.

Если я откажу, он просто довезет меня до дома и уедет.

Вновь исчезнет.

Умолкнет.

Не знаю, почему он кинулся за мной, если четко дал понять: между нами нет ничего общего. Не понимаю. Но хочу продлить минуты наедине друг с другом. Испить до конца тот сладкий яд, из которого состоит Денис Костров.

— Я никогда ни с кем не была, — внезапно признаюсь, хотя правильнее было бы подвести разговор как-то иначе, а не высказываться в лоб.

— Что? — Денис отстраняется от меня с удивлением.

Разумеется, в наше время в двадцать лет быть девственницей — практически приговор. Клеймо. Позорная метка.

Кому нужна старая дева?

Никому.

— О чем ты? — уточняет, склонив голову набок.

— Я никогда не была с мужчиной. Просто не могу решиться, — признаюсь я в том, о чем раньше никому не говорила, даже подругам. — Мне кажется, будет дико больно. И если мы сейчас…

Облизываю пересохшие от волнения губы. Знакомая волна ужаса разрастается в груди и затапливает собой остальные эмоции.

— Я не собираюсь к тебе приставать, Оксана, — отвечает твердо. — Заднее сиденье авто — не то место, где хорошая девочка вроде тебя должна лишиться девственности. Успокойся. Всё хорошо.

Он застегивает ширинку, одергивает задравшуюся майку. Рука его ложится на дверную ручку.

Всё кончится прямо сейчас и никогда уже не случится.

Когда ты сама попросишь…

Готова ли я попросить? Мне всё ещё страшно? Откуда эта дрожь, что разносится по телу?

Моё горло сведено судорогой, но спираль внизу живота всё не может раскрутиться. Я издаю новый всхлип, но теперь от понимания: всё будет кончено. Ерзаю по сиденью, выдавая с головой истинные чувства.

Страх только в голове. Где-то на подкорке, но он давит на меня, разрастается, ширится. Тело же изнывает от желания иного рода. 

— Денис, ты не понимаешь. Я… я…

Мне физически сложно выдавить из себя простейшую фразу: «хочу тебя».

Денис смотрит на меня. Оценивающе. Словно всё для себя решил, но дает мне последний шанс. Одуматься? Спастись? А затем почему-то его ладонь возвращается на моё бедро, и поглаживания становится сильнее, жестче.

— Значит, ты просто боишься боли? — задает спокойный вопрос, будто мы обсуждаем выставку картин. — Почему? Если ты никогда не пробовала, откуда тебе знать про боль?

Всё бы ничего, но ладонь его при этом очень уж откровенно ощупывает мою задницу.

— Если ты скажешь — я уйду, — шепчет он, языком проводя по моей шее как по оголенным нервам. — Если скажешь, чтобы не возвращался — даже не попытаюсь. Но если ты хочешь, чтобы я остался — ты должна расслабиться и попросить.

— Денис… — голос мой трещит, но рука касается возбужденного члена через ткань джинсов, и я понимаю, что помешательство наше обоюдное. — Ты…

— Я не понимаю, чего ты хочешь? — губы скользят по ключицам, спускаются к груди, и легкая щетина щекочет воспаленную кожу. — Мне уйти? Я причиняю тебе боль? Оксана, поговори со мной. У меня ощущение, что ты сейчас потеряешь сознание.  Отключи страх. Откуда он взялся?

О чем с ним можно говорить, когда он так близок, так дерзок и не пытается изображать праведника?

Денис становится самим собой. Тем человеком, который заворожил меня с первого взгляда. Он вытаскивает мой ужас наружу, корень за корнем вырывает из моих легких. Заменяет сомнения собой. Накрывает зависимостью.