Голова неприятно гудела, сознание продиралось к свету медленно. Пошевелившись, я кое-как повернул голову. Девушка так плотно ко мне жалась, будто за ночь наступила арктическая зима, даже ножку перекинула через бедро. Реакция тела оказалась вполне здоровой — член стоял колом. Она же вчера вроде наотрез отказалась со мной спать? Что-то тут было не так — уверенность в собственной неотразимости никогда не была моей сильной стороной. Я силился вспомнить, при каких обстоятельствах меня выключило, но в памяти зияла черная дыра. В одном не сомневался — Даша просто так не прибежала бы.

— Даша… — позвал ведьму тихо, и она тут же подскочила, заморгав.

— Глеб, — выдохнула хрипло. — Ты жив…

— Не только. А не должен? — уставился на нее требовательно.

— С моими способностями — у меня были сомнения, — выпуталась она из-под одеяла и села.

— Судя по реакции — все нормально с твоими способностями.

Тут она заметила мой стояк и закатила глаза:

— Жив и здоров, — фыркнула и попыталась сбежать.

Но я перехватил за руку и дернул к себе:

— Что было ночью? — придавил собой к кровати.

Даша засопела, растерянно заморгав, но на вопрос ответила:

— Мне объяснили, что ты собирался отдать концы, — невозмутимо уставилась мне в глаза.

— С чего бы? — вздернул я бровь.

— Мирослав сказал, что я от тебя отказалась. И чуть этим не убила.

— Мирослав? — нахмурился я. — Как ты добралась до Мирослава?

— Звонила всем подряд, — возмутилась Даша, указывая рукой на мобильник в изголовье. — Он помог тебя спасти.

Я выпрямился, усаживаясь, и протер лицо. Штаны противно липли к телу, да и запах красноречиво ябедничал — ничего здорового с нами в этой кровати ночью не происходило.

— От чего? — нахмурился растерянно.

— Ты бредил, горел, не дышал почти…

— Что за бред… — поднялся и направился в душ.

Ноги противно дрожали от слабости — хорошо меня перемололо.

— Если бы я думала так, как ты, тебя бы уже не было, — не отставала возмущенная ведьма. — Ты же сам говорил, что не бросил меня, потому что тебе сказали — умру. Так почему не веришь, что чуть не умер сам?

Я молча стянул штаны, надеясь, что мой голый зад сработает ведьмоостанавливающим. Сработало. Даша развернулась и вышла, а я залез под душ в тишине, нарушаемой только тихим шорохом воды. На самом деле верил каждому ее слову, и от этого непривычно похолодело внутри от страха. Она чуть меня не убила — не я. А так могло быть? И чем ей помог Мирослав?

Пришлось осадить себя и выдохнуть — я пока жив. Пусть девчонке и выпал нехилый козырь в нашем с ней деле, пользоваться она им не особо желает — испугана по-настоящему. Даша вообще слишком настоящая — непривычно. Она не шлюха, не охочая до денег неудачница, не уставшая от мужа бизнес-леди, жаждущая настоящего мужика в постели хоть на одну ночь… Даже просчитать материальную выгоду не берется, а ведь уже понятно, что я далеко не беден. Но все, что ее интересует — бежать на свободу в свой клоповник, из которого ей в ближайшие годы не светит выбраться.

Повелся бы я на такую, не заберись она ко мне в душ в этой глуши? Губы поползли в усмешке — повелся бы. Ну неужели я так безнадежен?

Первым делом после душа я нашел мобильник и набрал Мирослава.

— Живой? — без приветствий осведомился тот.

— А ты кого спрашиваешь?

— Слышу, как шумно дышишь.

— А она не дышала?

— Она плакала от страха. Идешь по моим стопам, Горский.

— Ты тоже чуть не умер?

— Нет, я как раз-таки чуть не убил.

— Видишь ли, твои веды обещали, что убить могу я. Поэтому и забрал ее к себе… А вышло как-то слегка наоборот. Что я теперь, дверью хлопнуть не могу уже?