Конечно. А чего она ещё ждала? Лада нутром чувствовала, какую боль ему причинила. Этого ей не искупить даже ценой своей жизни. Кретинка! Господи, какая кретинка!

«Ведь твоя дружба для меня дороже любви любой другой девушки», – всплыло в сознании Лады с внезапной отчетливостью.

Почему Влад вдруг сказал об этом? Неужели после того унижения, которое он несомненно должен был испытать, он наступил на пятки собственной гордости и дал ей ещё один шанс? Несмотря на то что она так непростительно глупо себя повела, он всё-таки сказал ей и эти слова. А значит, у неё есть надежда. Она исправит положение! Сделает всё, чтобы он снова поверил и открылся ей! Такого безобразного промаха она больше не допустит! Она завоюет его снова! Непременно завоюет – чего бы это ни стоило!

Лада снова посмотрела на Влада. В её взгляде светилась нежность. Неизбывная. Пронзительная. Перехлёстывающая через край.

Влад осторожно встал, не отрывая мгновенно похолодевших от внезапно нахлынувшего необыкновенного волнения ладоней от Ладиных хрупких плеч. Он уже достаточно твёрдо стоял на ногах и старался по возможности не использовать свою трость. Влад зашёл за спинку стула, на котором сидела Лада, и обхватил слегка дрожавшие худенькие плечи чуть крепче.

– Этого мне достаточно, милая Ладушка, – он немного наклонился вперёд, перегнулся через её плечо и поймал её лучистый нежный взгляд, от которого перехватывало дыхание и замирало сердце. – Вполне достаточно.

Сердце Лады перевернулось. Как много ей хотелось ему сказать сейчас! Всё то, что скопилось в ней за эти долгие два с половиной года, всё то, о чём она до сих пор молчала. Но язык её не слушался, он просто отказывался ей служить – в самый неподходящий момент. Поэтому всё, что оставалось Ладе, – это довольствоваться говорящим взглядом, в котором она постаралась передать Владу всё то тепло, нежность, и… нечто несравненно бóльшее, что она к нему испытывала. Огромное-преогромное, светлое-пресветлое и такое тёплое, такое живое, такое настоящее, что невозможно передать ни в каких словах!

– Ты ведь улетаешь сегодня. Так? – негромко спросил Влад, продолжая заглядывать в Ладины глаза, слегка перегибаясь через её плечо.

Лада вздрогнула, словно от неожиданного удара, и обернулась, как бы удерживая его взгляд:

– Откуда ты знаешь? – Она была настолько поражена, что не проговаривала слова, а почти шептала их. Она не говорила Владу о предстоящем отъезде. Держалась до последнего. Боялась, что он не так поймёт, не хотела невольно его обидеть.

– Неважно, – всё тем же будоражаще-мягким и одновременно глубоким голосом отозвался Влад.

– Тебе рассказала твоя мама? – продолжала допытываться Лада. Она хотела знать, почему он в курсе. Это для неё было столь же важно, как и то, что этому предшествовало.

– Нет. Она тут ни при чём.

Влад выдержал настойчивый взгляд Лады и слегка разжал пальцы, по-прежнему удерживавшие её за хрупкие плечи.

– Но тогда как же… – Лада не договорила. В её горле будто бы встал огромный плотный ком, который мешал дышать, не позволяя произнести ни слова.

– Я чувствую, что тебе это нужно. Вот и всё.

Воцарилось молчание – не напряжения, а наоборот, какого-то небывалого облегчения. Лада чувствовала, что Влад её понимает. Чувствовала его потрясающее тепло, его молчаливое участие каждой клеточкой своего тела. Это было сродни эйфории. Яркая, бесконечно богатая палитра всевозможных ощущений. Живая, одухотворённая. Если бы не одно но, терзавшее Ладино сердце упрямой глубокой занозой. Та самая причина, по которой она должна уехать и пусть и на время, но всё же оставить того, кто стал ей теперь дороже всех на свете.