— Думаю, тебе не надо объяснять, что с этим делать, — сказал он.

Я подалась вперед и обхватила его губами. Я так уже делала накануне ночью, но почему-то теперь все ощущалось немного иначе. При свете дня и под пристальным взглядом горящих глаз Дарка все было по-другому. Я скользила по нему, вбирая в рот, не отводя взгляда от его лица. Дарк крепко сжал челюсти, его лицо приобрело некую мрачность и жесткость. А я вспоминала слова подруги о том, что, когда женщина стоит перед мужчиной на коленях — это и есть ее истинная власть над ним. Я ускорилась, желая выдавить из Дарка хотя бы звук, но кроме шумного дыхания ничего от него не добилась. Почему-то в тот момент мне хотелось его спровоцировать, подхлестнуть, как будто это стало бы доказательством того, что я не просто делала минет, а владела его мыслями и чувствами.

Я опустила руку к себе в трикотажные шортики и трусики, где было уже влажно только от осознания того, чем мы занимались. Пальцы начали кружить по клитору, и Дарк это видел. Он стал еще тверже и нахмурился сильнее. Потом Дарк схватил меня по обеим сторонам головы и задал нужный ему ритм. Черт возьми, я точно к этому не была готова, потому что от этого безумного вторжения я кашляла, задыхалась, из глаз катились слезы и я хотела, чтобы все поскорее закончилось. Моя власть закончилась, толком и не начавшись. Дарк показывал мне, кто на самом деле управляет процессом. Я вытащила руку из шортиков и инстинктивно прижала ладони к его бедрам, пытаясь оттолкнуть.

— Руки за спину, — рыкнул он. — За спину, Айви! — повторил громче, и только тогда я выполнила приказ, а он продолжал долбиться в мое горло до онемения, пока не кончил. — Проглоти. Все до последней капли. — И так я и сделала.

Через пару секунд Дарк отстранился и поправил одежду.

— Не смей касаться себя, пока я не позволю, — сказал, он, наклонившись к моему лицу.

Потом развернулся и вышел, а я так и осталась сидеть на полу и смотреть на закрытую ним дверь. Я чувствовала себя резиновой куклой, которую попользовали и бросили на том же месте ждать следующего раза. Я поднялась на дрожащие ноги. Стелла предупреждала меня, чтобы я не питала напрасных иллюзий. Но какая девушка не начнет видеть большее в мужчине, с которым занимается сексом? Дойдя до кровати, я упала на нее и из глаз покатились крупные слезы. У меня была возможность развернуться и уйти, в конце концов я же не пленница. Не знаю, почему я осталась. Наверное, причиной послужило то, что Дарк вносил в мою жизнь яркие краски. После полугода тусклых цветов мне казалось, что это именно то, в чем я нуждалась. Или я в этом себя убеждала, потому что хотела верить в то, что еще хоть что-то контролирую. Говорят, обманываю тех, кто хочет быть обмануть. Тогда именно это и было моим желанием.

***

— Потом делаешь поперечную складку и мягко выходишь из нее. Переворачиваешься, отпускаешь нижнюю руку и медленно съезжаешь.

— Хорошо, — кивнула Сара.

— При следующем прыжке сделаешь оттяжку в шпагате. Только учитывай на этот раз, что труба крутится, чтобы не разогналась слишком сильно. Контролируй вращение. Договорились?

— Да, все сделаю.

Я отошла от сцены и хлопнула в ладоши.

— Девочки, начинаем сначала!

Все разбрелись по своим местам и представление началось, как только ди-джей включил музыку. Я смотрела за каждой из девочек и преисполнялась гордостью. До того, как я начала их тренировать, максимум, на который они были способны — это планка на пилоне, а теперь могли изобразить гораздо больше фигур. И все это была моя заслуга, помноженная на трудолюбие девочек и их желание заниматься и совершенствоваться. Стелла перестала появляться на моих репетициях, пока не доходило до генеральных. Тогда она приходила, чтобы проверить чистоту исполнения элементов. Для меня это стало знаком доверия и своеобразного признания. Хотя с тех пор, как я начала спать с Дарком, она все чаще была раздражена и менее словоохотлива. Если раньше она хотя бы отпускала какие-то саркастичные замечания, то теперь практически все время молчала в моем присутствии. Наверное, это было проявлением уважения к самому Дарку. Просто не трогать его подстилку. Мерзкое слово. Но именно так меня называли за глаза в клубе.