«Они не лидхи, это живые люди, – подумал Дариус, упирая в выступавший из воды камень один из рогов лука, наваливаясь всем весом и лихорадочно натягивая тетиву. – Мертвеца нельзя убить стрелой, не освященной в храме Гитура, так говорят легенды».

За спиной снова тенькнуло – и еще один лидх упал на землю, корчась и держась за живот, из которого торчала стрела с ярко-красным оперением.

Следующим выстрелом стал выстрел самого Дариуса. Вышел он скверным: стрела угодила в плечо противнику. Целился Дариус, как обычно, в центр груди, но, видимо, дрогнула рука, или в горячке он не сумел задержать дыхание.

Затем защелкали тетивы еще двух луков, и выскочившие из леса оборванцы начали отступать.

– Кто бы они ни были, они умирают и боятся смерти, как обычные люди, – весело крикнул Ториан то, что, наверное, думал каждый из наемников.

Дариус, пятясь, отходил последним, лицом к неожиданному врагу, изо всех сил борясь с соблазном развернуться и несколькими прыжками очутиться на берегу.

Этого делать нельзя, на него смотрят люди, а он гонорт. И пусть никто ничего и не скажет, но отношение к командиру сразу изменится.

«Наверное, если бы мы бросились в атаку, то легко одолели бы всех этих людей, словно появившихся из ночных кошмаров, – размышлял Дариус, когда отряд удалился от брода. – Не знаю, хватило бы у меня духу рубить их клинком, ведь для этого следовало приблизиться к ним вплотную. Нет, лучше уж так, стрелами, издалека».

Котерию никто не преследовал, хотя они старательно вслушивались в звуки за спиной. И нет-нет да и бросали назад взгляды. После пары часов бега по берегу они снова переправились через реку, прыгая с камня на камень.

На этот раз отряд разделился на две группы. Те, что оставались на берегу, дожидаясь своей очереди, держали луки наготове. Затем их прикрывали наемники, перешедшие реку первыми. И уже вечером зашел разговор о том, кем же могли быть люди, напавшие на них. Строилось много предположений, одно другого нелепее, но к общему мнению так и не пришли.

Когда обратились к Бору – уж он-то, бывавший здесь раньше, да еще и не один раз, должен был о них хотя бы слышать, – тот лишь пожал плечами: не знаю.

Следующие два дня прошли спокойно…

Прижимаясь спиной к стволу кедра, Дариус еще раз внимательно осмотрел клинок. Отличная сталь, и заточку держит, и не выкрашивается от ударов, но очень боится сырости. Стоит лишь чуть недоглядеть, как лезвие сабли начинает покрываться едва различимыми пятнышками ржи. Бой еще не закончился, но он мог себе позволить заняться клинком, поскольку сейчас вся надежда была только на Биста да на Галуга, лучников.

Где-то там, за спиной, в кустарнике, скрывался последний оставшийся в живых враг, остальных они успели прикончить. Хитрый враг, не подающий ни звука. И очень опасный, стреляющий на звук ничуть не хуже Биста или Галуга. От него Дариуса прикрывал ствол кедра, настолько толстый, что понадобится не менее трех человек, чтобы его обхватить.

Дорван скрылся за деревом сразу же, едва услышав скрип натягиваемого лука. Стрела свистнула так близко, что ему даже показалось, будто ее оперение задело лицо. Возможно, сам бог воинов Марох спас, в последний миг чуть подтолкнув руку стрелка и сбив ему прицел.

Высовываться из-за дерева не имело никакого смысла. Впереди открытое место – заросшая высокой травой поляна с редкими кустиками. Укрыться там невозможно, а шансов поймать стрелу более чем достаточно.

Так случилось с Тациром. Стрела вошла ему в левую щеку, выйдя наполовину из правой, выбив или раздробив по пути несколько зубов. И все же Тациру повезло – попади стрела чуть выше, в висок, или чуть ниже, в горло…