Впрочем, Алисе было не до него. Держа сумочку на весу, она вынула первую баночку.

– Этот крем называется «Весенняя свежесть», – объявила она. – Основу его составляют травы из нашего сада. Он великолепно смягчает кожу и помогает свести пятна.

– Оч-чень в том сомневаюсь, – невежливо ответила мадам Вестрис. – В этом кошмарном климате кожа постоянно сохнет и смягчить ее ничем невозможно.

Немного увереннее Алиса сказала:

– Уверяю вас, мадам, что, если вы будете смазывать кожу кремом «Весенняя свежесть» перед сном, а раз или два в неделю – кремом под названием «Алый восход», в состав которого входит морковный сок, ваша кожа станет мягкой, как шелк, и необыкновенно чистой.

Мадам Вестрис открыла баночки и осторожно понюхала. Потом взглянула на Алису так, словно только что ее увидела, и пренебрежительно бросила:

– Вы что, сами мажетесь этими кремами или просто пытаетесь их мне всучить?

От такой грубости Алиса на мгновение замерла, но быстро справилась с собой и проговорила:

– Поверьте, мадам, я не только пользуюсь ими, но и собственноручно их делаю. Меня научила этому моя мать.

– У вас в самом деле оч-чень чистая кожа, – с неохотой признала мадам Вестрис, окинув Алису холодным взглядом, и та, стараясь завоевать расположение примадонны, поспешно пообещала:

– Через месяц я смогу приготовить великолепный крем с клубничным соком. Он замечательно помогает от прыщей и любых пятен.

– Никаких пятен и прыщей у меня отродясь не бывало! – резко бросила мадам Вестрис, и Алисе на мгновение показалось, что сейчас предсказание миссис Лалуорт сбудется и она запустит в нее баночками с кремом.

Но этого не случилось. Подойдя к гримерному столику, на котором уже стояло огромное количество всевозможных баночек и флакончиков, мадам добавила к ним те, которые принесла Алиса, а потом, присев на стул, принялась намазывать одну щеку «Весенней свежестью», а другую – «Красным восходом».

– Сомневаюсь, что они чем-то отличаются от тех кремов, которыми я пользовалась до сих пор, – заметила она.

– Уверяю вас, они гораздо лучше, – не сдавалась Алиса. – Если вы хоть раз попробуете на ночь нанести на лицо какой-нибудь из этих кремов, то утром сразу заметите, что ваша кожа стала еще лучше.

– Если что и убеждает меня, так это ваша собственная кожа, – заметила мадам Вестрис. – Или она у вас и в самом деле такая чистая, или вы настолько искусно замаскировали все погрешности, что сумели обмануть даже меня. Но тогда вы прирожденная актриса и вам самое место на театральных подмостках.

– А может быть, и то, и другое, – раздался протяжный голос из-за гримерного столика.

Алиса успела забыть, что, кроме мадам Вестрис, в уборной есть еще человек. А мадам Вестрис, словно тоже впервые об этом вспомнив, с улыбкой повернулась к своему гостю:

– Посоветуйте же, милорд, стоит мне попробовать что-нибудь новенькое?

– В таких вещах вы никогда раньше не сомневались, – ответил тот, и мадам Вестрис залилась громким смехом.

– C’est vrai[1], и мне ни разу не пришлось пожалеть об этом.

– Неудивительно, ведь весь Лондон от вас в восторге, – проговорил незнакомец.

Алиса догадалась, что имеется в виду спектакль, в котором мадам появлялась на сцене в упомянутых брюках, и подумала, что нужно обладать большой смелостью, чтобы выйти на сцену в подобном костюме.

Кончив намазывать щеки, мадам потянулась за пудреницей.

– И сколько же эта шарлатанка миссис Лалуорт за них хочет? Не сомневаюсь, цена будет умопомрачительная.

Алиса, набрав в грудь побольше воздуха, хотела ответить, но мадам Вестрис не дала ей и рта раскрыть. Она сама еще не до конца высказалась.