– Есть еще одна примета. Самая главная! – выпалила я.

– Ты о чем? – Кирилл дернулся, переключая внимание с молоденьких тел на тридцативосьмилетнюю спутницу.

Я невольно втянула живот, которого и так не имела. И тут же разозлилась. Да во что я превращаюсь?! В куклу, которая только и думает, как она выглядит? В ревнивую жену с больным воображением? Я личность! Я такая, какая есть! И не собираюсь себя менять в угоду мужским взглядам.

– Не буду делать педикюр! – продолжая свои мысли, резко произнесла я вслух.

– Какой педикюр? – опешил Коршунов.

– Да не про педикюр я хотела сказать, а про пирсинг!

– Что?

– А вот что! Те штырьки с горошинками янтаря рядом с останками – это средство для пирсинга. Их вставляли в уши, плотным рядком сверху вниз. В те годы пупки и брови еще не прокалывали, а вот уши… Сколько штырьков обнаружено?

– Штук пять. Большинство без янтаря.

– Возможно, девушка проколола только одно ухо. Или штырьки затерялись, как и янтарь, который отвалился.

– Не знаю. Если это был пирсинг, штырьки должны осыпаться рядом с черепом. Но их нашли в стороне.

– За столько лет всякое могло случиться. Грызуны. – Я поморщилась, представляя, как смерть расправляется с юным телом. – Тогда, двадцать три года назад, на пирсинг решались самые продвинутые девушки. Они бросались в глаза. Если у нас будут фотографии пропавших девушек, мы вычислим жертву.

– Допустим, ты права. Мы просмотрим тысячи фотографий, побеседуем с сотнями людей и узнаем, кто погиб. Но мы ищем досье. Досье, а не погибшую девушку! Для нас важнее последние контакты Назарова, а не те, стародавние. У нас попросту нет времени.

– Ты сделаешь это? Для меня. – Когда просишь мужчину, надо держаться как можно ближе к нему, но делать вид, что можешь ускользнуть. Мужчины в душе торгаши. Их хлопоты взамен на наше невысказанное обещание. Их воображение само нарисует желанную картину, ну а мы всегда можем промурлыкать, что нас не так поняли.

– Что ты хочешь? – Суровость в мужских глазах таяла. Надеюсь, от моего чертовского обаяния, а не от прикосновения груди к его плечу.

– Мне нужны имена и фотографии пропавших девушек.

– За тот период, когда старший лейтенант Назаров отдыхал в санатории?

– Да.

– Ладно, я позвоню одному человеку, который должен нам помогать.

– Звони прямо сейчас.

– Неугомонная.

– То же самое можно сказать про тебя. В постели.

Кирилл расплылся в улыбке. Как же мало надо, чтобы польстить мужику. Вот уже глазищи заблестели, и рука загребущая полезла.

– Давай! Звони! – Я стряхнула его ладонь со своей попы. Обещание – это то, что будет когда-нибудь потом, а не сию минуту.

Он набрал номер, поздоровался с каким-то Егором Ивановичем и стал диктовать мою просьбу, придав ей антураж сверхважного задания. Я скромно отошла в сторону, чтобы не смущать мужа.

Теперь я замечала на пляже десятки девушек с пирсингом и татуировками на самых неожиданных местах. Невольно подумалось: а если и мне? Конечно, особая примета Светлому Демону ни к чему, но я ведь теперь добропорядочная леди Светлана Коршунова, да и приметы могут располагаться там, куда не каждому добраться. И моему суженому явно нравятся пикантные штучки. Сам разговаривает по телефону, а зрачки так и бегают…

Мы оба начисто потеряли бдительность. В чем убедились в следующую секунду.

Неизвестный как вихрь налетел со спины и цапнул меня за плечо. Непростительная оплошность! Рука дернулась к поясу, где я обычно прятала пистолет. Но сейчас я в просвечивающемся платье, сквозь которое виден фасон трусиков, а в сумочке никчемная гордость косметических компаний.