– Спасибо, Манон. – Анна прикоснулась к ее руке. – Вы можете идти. Торопитесь, у вас остался час.

– Брависсимо! – с нескрываемым восхищением воскликнул Анциферов, когда Манон тщательно собрала в пачку все бумаги и скрылась за дверью. – Аннет, как вам удается добиваться подобных результатов? Они, как дрессированные собаки, берут корм только из ваших рук и доверяют только вам!

– Не понимаю вас, Максим Модестович. – Анна пожала плечами. – Вы сами предоставляли мне девушек, все до одной выбраны лично вами, и…

– Но воспитанием их я не занимался! Сие исключительно ваш труд – и труд, как я вижу, немалый! Эту Матрену… м-м… Манон вы натаскивали три года, и результат выше всяких похвал!

– Стало быть, вы не ошиблись в моих скромных способностях.

– Но как вы это делаете?! Поделитесь секретом, и тайна во мне умрет!

– Нет никакого секрета. – Анна устало присела на подлокотник кресла. – Помните, весной я просила вас помочь одному молодому человеку, попавшему в тюрьму за крапленые карты и поножовщину? Ему грозила каторга, и вы любезно согласились облегчить его участь.

– Как же, припоминаю. Некто Иван Крашенинников…

– Верно, память у вас отменная. Это родной брат моей Манон, брат младший и очень любимый. Вы спасли юношу от Сибири, и его сестра теперь ваша до гробовой доски.

– Вернее, ваша, – уточнил Анциферов.

– Вы сами всегда настаивали на том, чтобы ваше имя было скрыто.

– Разумеется. – Максим Модестович взял руку Анны, поцеловал. – А я, признаться, тогда никак не мог взять в толк – что вам за дело до этого испорченного мальчишки с его семью тузами в колоде? Я даже полагал…

– Что он мой любовник, – со вздохом продолжила Анна. – Боже, Максим Модестович… Ведь мы с вами столько лет знакомы. Вы уже могли бы знать…

– Я все знаю, Аннет. Простите старого осла. Но мои глупости должны быть для вас извинительны. Вы ведь помните…

– Нет, ваше превосходительство. Не помню ничего.

Анциферов взглянул на Анну в упор, но она, не оборачиваясь, смотрела в окно, наблюдая за падающим снегом.

– Жаль, – без всякого выражения произнес Максим Модестович. – Ну, что ж, тогда перейдем к последнему моему делу к вам.

– Что-то еще? – не смогла скрыть удивления Анна. – Я полагала, что Манон со всем справилась великолепно. С послом Вимгельштейном уже работает Одиль, но вы не упоминали, что там нужна срочность, и посему…

– Простите, девочка моя, это не касается… м-м… Одиль. Пусть она поступает, как сочтет лучшим: с Вимгельштейном в самом деле спешка не требуется, он господин весьма основательный. Я хотел просить вас о другом.

– О чем же?

Анциферов медлил. В его темных, неподвижных глазах бился огонек свечи. Глядя на собеседника, Анна вдруг почувствовала беспричинный страх.

– Что вы скажете о Газданове? – вдруг спросил Максим Модестович.

– О Газданове?.. – с невольным облегчением переспросила Анна. – Но… право, что же я могу о нем сказать, если мы только сегодня познакомились? Ведь вы, верно, знаете все сами, это же вы привели его ко мне!

– О да. И в моих интересах, Аннет, чтобы он как можно чаще появлялся в вашем доме.

– Понимаю, – медленно кивнула Анна. – Я должна предложить ему свою «кузину»? Какую же, на ваш взгляд? Манон тут не подойдет, у нее вид парижской гризетки, а вульгарность по нраву не всякому. Господин Газданов создает впечатление человека с хорошим вкусом. Впрочем, мне трудно судить, сегодняшний вечер дал мало поводов для размышлений. Может быть, вы расскажете мне?..

– Извольте. Александр Газданов – личность незаурядная. Выходец из древней, но крайне бедной осетинской семьи. Образование получил в России, блестяще закончил военное училище, затем – Академию Генерального штаба, воевал в последнюю кампанию – причем находился не в штабе, а в действующей армии, при генерале Скобелеве, участвовал в сражениях на Шипке и под Плевной, все повышения в званиях получил за боевые заслуги. Войну окончил в звании ротмистра. Потом начал службу по дипломатической линии, при военной разведке, входил в состав русского посольства в Париже, прекрасно говорит на четырех языках, вхож в лучшие дома Европы, имеет обширные знакомства за границей… некоторые из которых вызывают беспокойство моего ведомства.