– У Филиппа есть адвокат? – удивляется Элис.

– Он иногда попадает в неприятности.

– У него сейчас неприятности?

– Не исключено.

Тут Филипп до нее добегает. Нет, они не обмениваются рукопожатием, не целуются целомудренно, как друзья. Они впиваются друг в друга жадными ртами.

– Что ж, полагаю, она не его адвокат, – произносит Элис с легкой издевкой. Вообще, с Элис не всегда понятно, что она про кого думает. Венди она точно не любит. На самом деле, она никого из нас не любит. Элис – из хорошей семьи, где родные братья и сестры и их мужья и жены чмокаются при встрече и на прощанье, поздравляют друг друга с днем рождения и очередной годовщиной свадьбы, исправно, без всякого дела звонят родителям и под конец разговора говорят “я тебя люблю” естественно, ненатужно и абсолютно искренне. Мы, Фоксманы, для нее – жестокие дикари, не способные на привязанность и не ждущие любви, инопланетяне, которые бесстыдно пялятся через кухонное окно на то, как их младший братец тискает задницу какой-то тетки.

– Я перешлю коэффициенты по мылу, – говорит Барри у нас за спиной. – Мы меняли их уже дважды.

Решив в конце концов поберечь слюну, Филипп и его таинственная гостья направляются к дому, а мы устремляемся назад – за стол. Последнее слово, как всегда, остается за Венди.

– Трахаться с собственным адвокатом! Хорошо устроился!

14:30

– Это – Трейси, – гордо объявляет Филипп, встав во главе стола. Мы как раз успели рассесться по местам, когда он, нацеловавшись и наобнимавшись, торжественно ввел ее в дом. – Моя невеста.

Мы остолбенели. Ну, челюсть, возможно, отвисла не у всех, но если невеста на добрых пятнадцать лет старше жениха, это, пожалуй, чересчур. А его даме, пусть даже хорошо сохранившейся, было явно за сорок.

– Пока мы даже не помолвлены, – нежно поправляет его Трейси. – Но собираемся.

Н-да, похоже, поправлять Филиппа ей не впервой, виден навык. И это наш Филипп, который встречается исключительно со стриптизершами, актрисами, порнозвездами, официантками, а подружки невест задирают для него юбки на автостоянке – прямо во время свадьбы… Даже одна невеста среди них попалась, что было, то было. “Я не смог удержаться, – еле шевеля разбитыми в кровь, вспухшими губами, сказал он мне тогда с больничной койки после общения с друзьями жениха. – Так получилось”. Эта коронная фраза, “так получилось”, годится на все случаи Филипповой жизни, этакая идеальная эпитафия человеку, который всегда оказывается ни в чем не повинным свидетелем собственных поступков.

– Здравствуйте, – говорит Трейси. – Сожалею, что мы знакомимся в таких печальных обстоятельствах.

Уверенно и четко, с большим достоинством. Не подхихикивает, не мнется. Филипп закидывает руку ей на плечо и довольно ухмыляется, точно всех нас заткнул за пояс. Мы молчим. Когда молчание явно затягивается, Филипп устраивает перекличку родственников.

– Это – моя сестра Венди, – произносит он.

– У вас чудный костюм, – откликается Венди.

– Спасибо, – отвечает Трейси.

– А вон тот парень, который беседует сам с собой, – это Барри, муж Венди.

Глядя на Трейси в упор, Барри произносит:

– Ну, может, и продам еще восьмушку. Не исключено. Но им понадобятся твердые гарантии. Мы это уже проходили, неоднократно.

– Барри у нас козел порядочный.

– Филипп!

– Не бойся, милая. Он нас все равно не слышит. Это – мой брат Пол и его жена Элис. Они меня не очень-то любят.

– Только потому, что ты сволочь, – говорит Пол. По-моему, это первые слова, которые он произносит после похорон. Что конкретно его взбесило, понять сложно. В нашем семействе горе напоказ не выставляют, мы наслаждаемся им скрыто, по-своему. Среди возможных побочных эффектов – хамство и раздражительность.