Для меня удивительно, что я нравлюсь себе; я никогда не рассматривал это как одну из возможных перспектив своего будущего. Моя с трудом завоеванная удовлетворенность собой отражает простую истину, что внутренний мир часто зависит от внешнего мира. В гностическом Евангелии от Святого Фомы Иисус говорит: «Если вы проявите то, что внутри вас, тогда то, что внутри вас, спасет вас. Если вы не проявите то, что внутри вас, тогда то, что внутри вас, уничтожит вас»[29]. Когда я сталкиваюсь с антигейскими позициями современных религиозных организаций, мне часто хочется, чтобы слова Святого Фомы стали каноническими, потому что его послание обращено ко многим из нас, людей с горизонтальной идентичностью. Хранение гомосексуальности под замком почти разрушило меня, а ее проявление меня почти спасло.

Если мужчины, совершающие убийство, по статистике, как правило, убивают не своих родственников, то почти 40 % убийц-женщин убивают собственных детей[30]. Сообщения о детях, выброшенных в мусорные контейнеры, и перегруженный институт приемной семьи указывают на способность людей отвергать собственное дитя. Как ни странно, ребенка отвергают из-за его внешности как минимум не реже, чем из-за проблем со здоровьем или характером. Родители обычно принимают ребенка с опасным для жизни внутренним дефектом, но не с незначительным видимым дефектом; на более позднем этапе некоторые родители отвергают даже детей с тяжелыми ожоговыми рубцами[31]. Явная инвалидность ребенка оскорбляет самолюбие родителей и нарушает их частную жизнь; каждый может видеть, что ребенок не такой, какого вы хотели, и вам приходится либо принимать выражения сочувствия, либо отстаивать свою собственную гордость. По крайней мере половина детей в США, которых можно усыновить, имеют те или иные недостатки[32]. Однако те дети-инвалиды, которых можно усыновить, – это лишь малая часть всех физически или психически неполноценных детей в стране.

Современная любовь становится все более разнообразной. На протяжении большей части своей истории люди вступали в брак только с представителями противоположного пола, принадлежащими к тем же классу, расе, вероисповеданию и имеющими то же гражданство. Точно так же люди должны были принимать данных им детей, потому что мало что можно было сделать, чтобы выбрать или изменить их. Контроль над рождаемостью и технологии репродукции разорвали связь между сексом и деторождением: половой акт необязательно ведет к рождению ребенка и сегодня не является необходимым условием для его рождения. Исследование эмбрионов до подсадки и расширяющаяся область пренатального тестирования предоставляют родителям доступ к огромному количеству информации, чтобы помочь им решить, стоит ли начинать, продолжать или прерывать беременность. Выбор расширяется с каждым днем. Люди, которые верят в право выбирать здоровых, нормальных детей, прибегают к селективному аборту; люди, для которых неприемлема даже мысль об аборте, прибегают к коммерческой евгенике[33], создавая мир, лишенный разнообразия и уязвимости. Обширная индустрия педиатрической медицины подразумевает, что ответственные родители должны перевоспитать своих детей различными способами, и родители ожидают, что врачи исправят видимые дефекты их детей: введут гормон роста, чтобы сделать низкорослых более высокими, исправят заячью губу, сделают нормальными гениталии с признаками противоположного пола. Эти улучшающие вмешательства – не чисто косметические процедуры, но они и не необходимы для выживания. Они побудили социальных теоретиков, таких как Фрэнсис Фукуяма, говорить о «постчеловеческом будущем», в котором мы уничтожим разнообразие внутри человечества