– Это твоя дача, – пожимает плечами. – Откуда мне знать?

– Точно…

Что-то из ума выжила девка. Пойду-ка в домик. Порядок наведу. Вон, веранду надо вычистить. Помыть всё. А то, где мы эти самые шашлычки есть будем? Не потащу же я его в дом. А почему?

«Боишься, что затянешь его не только в кухню?» – ехидненько так ржёт мой внутренний голос. Задираю бровь и принимаюсь выкидывать мусор с крыльца и веранды. Воду тащу и мою стол.

Так. Но обедать я-то хочу. А он? Я шашлык обещала, а не полноценное питание трёхразовое. Выглядываю, бросая пристальный взгляд на огород. Ходит себе за агрегатом: тот тарахтит и землю ковыряет. Блин.

Ладно. Бутеры нарежу. Иду в домик. Кромсаю колбаску, сыр там всякий, хлебушек. Даже рыбу достала. Овощи да зелень. Раскладываю на пару тарелок и на веранду выставляю. Чайник закипел, выставляю и его.

– Димитрий, – подхожу чуть ближе, чтобы он услышал сквозь гудение.

– Да? – выключает агрегат и становится оглушающе тихо.

– Я там… – машу в сторону веранды, – приготовила перекус… чай… – что это с моим голосом? Вздрагивает.

Ух! Оголяет свои зубки. Еле взгляд перевожу на глаза.

– Пару минут и подойду. А где руки помыть можно?

– Так это. В доме, в бане. Вода ещё тёплая.

Кивает и заводит обратно злющую тарахтелку, от которой у меня уже мозг вибрирует. Ночью будет башка гудеть…

Закончил, топает. Сапоги в грязи. Ещё бы. Земля, может, и просохла, да вот пока полазишь по свежевспаханной грядке, как чёрт перепачкаешься. И в домик.

– А ну, стоять! – ору вслед, он чуть не улетел в коридор.

– Что такое? – оборачивается с полным недоумением.

– Я только полы вымыла, куда в обуви? Слева на этажерке тапочки, – указываю взглядом вниз, а сама длиннющий нож в руках сжимаю, которым собираюсь пресервы открывать.

– Прости, – неловко улыбается. – А есть не тридцать шестой? Я не влезу, – усмехается.

– Щас, – кидаю и бегом в домик. – Где-то дедушкины были. Я их оставила на память.

Достаю из пакета тапочки и протягиваю. Перчатки в карман суёт, переобувается и уходит. Возвращается и, снова переобувшись, выходит на веранду. Чай наливаю. Тарелки ближе двигаю. А он смотрит на них, изучает. Не голодный?

– Ты не стесняйся, – улыбаюсь. – Раз уж шашлычки только вечером.

– А баня будет? – поднимает на меня взгляд, что я чуть не давлюсь бутербродом, который уже в рот запихала.

– Угу, – мычу в ответ.

– У тебя электрическая?

– Не-а, – машу головой.

– А кто топить будет? – глаза его огромными становятся.

      Указываю на себя и запиваю чаем внезапно ставший слишком сухим кусок хлеба.

– Ого… Так ты из этих.

– Кого? – почти подрываюсь.

– Как там. И коня на скаку, и в горящую избу.

– Ага… И мужику по морде, – недовольно добавляю.

– Что-то не помню такого пункта.

– А он есть, – серьёзно качаю головой.

Парнишка ухмыляется и жуёт себе колбасу с сыром. Хлеб не ест. Наблюдаю. За фигурой следит, что ли? Хмыкаю и в кружку нос утыкаю. Забавный индивидуум. Вообще, на деревенского не похож.

– Я пойду, там немного осталось, – встаёт из-за стола.

– Ты ж не поел, – удивляюсь.

– Подожду обещанную награду, – подмигивает и натягивает перчатки.

Оседаю. Ну и лицо у него…

– Димитрий, – обращаюсь вслед.

– Можно просто Дима, – не оборачивается.

– Дима… – как скажешь. – А ты курицу или свинину будешь?

– Свинину, – кидает и заводит жуткий агрегат.

А я топаю в баньку, навожу там порядки, полочки мою, тазики, да ковшики. В предбаннике убираю лишнее: одежду свою уношу. Вроде не стыдно запустить чужого человека. Дровишки таскаю. Скоро топить буду. Мяско мариную. Мангальчик выставляю, угли несу.