Березин поставил звякнувшую бутылками сумку на пол, бросил взгляд на холодильник, затем переместил взгляд на Таню, с немым вопросом в нем. Она поняла его. Места в холодильнике для такого большого количества горячительного не было. Олег «исчез», оставив их втроем, так и не услышав от нее хоть какого-то комментария. Да, Таня уже и не смотрела на него. Разберется! Не маленький!

– Винишко, мартини и водочка. Как знала, что надо брать! Что вам все эти наши настойки? Правда?

Рита оглянулась на то место, где должен был стоять Олег, и осеклась. Алла и Таня продолжали заниматься делом – вынимать мясо из упаковок, чтобы еще через мгновение подготовить его для нанизывания на шампура, да поглядывали на расшумевшуюся Риту.

– Куда это он?

Ритка не стала дожидаться ответа, ринулась на улицу. Не закрытая дверь тут же «продемонстрировала» им мигом изменившийся тон Риты.

– Покурим? – деланно томно предложила она ему.

– Позже, – откликнулся Березин, а потом сделал что-то.

Ритка ненатурально завизжала, принявшись корить мужчину за испорченные джинсы, а Таня прикрыла глаза и выдала очередное: «Вот ведь!..»

– Идиотка, – договорила за нее Алла.

Не знала Таня, чем руководствовалась Алла в своем определении, но такое поведение, как у Риты, всегда вызывало у нее стыд за весь женский род вместе взятый. Это же как надо отчаяться?

– Тань? Танюш, у нас проблема!

Ритка вплыла на залитую солнцем кухню. Потертые джинсы ее были мокры чуть ли не до самого пояса.

– У тебя есть во что переодеться?

Джинсы бы высохли на жарком июньском солнце, но… Таня вымыла руки и повела Ритку в комнату, предложив то немногое, что у нее имелось.

– Жаль, что мне раньше не сказала, что у тебя такОе!

Уточнять: «Какое?» – не хотелось. Видела она.

– И? – поинтересовалась Таня, глядя на то, как Рите не подходит одна вещь за другой.

Платья и те не взяла, аргументировав тем, что они старомодные. Ну и ладно. Танька никогда не была фанаткой по обмену шмотками, но на определение «старомодное» обиделась. Эти платья были ею выбраны с такой тщательностью, что похвалили бы даже эксперты передачи «Модный приговор».

– Я бы выбрала что-нибудь другое, а так оделась, как…

Рита осеклась, отложив легкие капри в сторону, и поднялась, с каким-то сожалением взглянув на сухую футболку. Таня откинулась на деревянное изголовье кровати, рассматривая подругу в свете оранжево-желтых занавесок. Она читала ее мысли, как книгу – сто процентов Ритка сожалела о том, что не намокла ее белоснежная футболка. Она бы оставила все как есть и наверняка сняла бы лифчик. Исключительно для того, чтобы подсушить. Странно только, что отказалась от сухой одежды. Некоторые вещи смотрелись бы на ней не в пример лучше, чем на располневшей Тане.

– Так высохнут, – проговорила та. – Пойдем, чем там нужно помочь?

Помочь? Помочь?!

Танька шалела от такой наглости. Эта принцесса и впрямь приехала отдыхать, а другим предлагала пахать, и в том, конечно же, нет ее вины. Все Березин! Не будь его, Татьяна уверена, что та вела бы себя иначе.

– Рит, а где Боря?

Ритка отмахнулась и повернулась идти, но Таня осталась на месте, рассматривая мечущуюся фигуру подруги. То, что она делала именно это, в том не было сомнений – она поглядывала в окошко, но и от предложения помочь не отказывалась. Кухня была прямо по коридору, но уж никак не за стеной.

– Боря там же, где и всегда. В командировке.

Благодаря мужу, Рита могла вести тот образ жизни, который хотела. В свое время Борис помог ей устроиться на хорошо оплачиваемую должность юриста. В первый год они купили квартиру и практически тут же рассчитались за нее перед банком. Дальше последовал ремонт, покупка мебели, размен, вторая волна косметических процедур, еще один размен с доплатой – и чета Мальвинских обосновалась на элитном Кутузовском. Боря продолжил пропадать в командировках, прикупил «малышку» – автомобиль для Марго, обновил собственные колеса и задумался о покупке участка в ближайшем Подмосковье. Но Рита грезила «большим». Ей нужно было что-то в пределах Рублево-Успенского шоссе. Борис зарабатывал деньги, а Марго… Ее заработки не шли ни в какое сравнение с теми деньгами, которые заколачивал муж, потому что-то шло на «праздники» – дни, когда муж появлялся дома, что-то на оплату коммунальных платежей, а все остальное на себя любимую.