оклятого духа?! Да, скорее всего так и есть. Значит нужно срочно спасать Никссуну..!» - придя к такому выводу, юноша решительно кивнул своим мыслям и попытался встать с колен.

«Стоп-стоп-стоп! А теперь еще раз и без этого бреда! Я — Николай Нагаев! НикА́лласс Ноуксс... Николай Нагаев! Вчера вечером получил по башке бутылкой и отключился. Был убит в бою... Сестру, надо спасать сестру! Никссуну на закате принесут в жертву Шшамссуну!» - мысли в одной несчастной голове сталкивались так, будто пытались отвоевать ее друг у друга!

«Мда... Я отлично помню, что я Николай Нагаев, но раз параллельно моим собственным мыслям, так навязчиво идут еще и эти, про «сестру», которой у меня никогда не было, про каких-то «Шасста...» и «Шама...», Шшасстардисса и Шшамссуна, - тут же услужливо поправил его внутренний голос, - вот-вот, про них самых, то значит ни о каком бреде под воздействием наркоза речи быть не может!» - сделал вывод Колька и даже коротко рассмеялся, довольный тем, как логично он может рассуждать в такой необычной ситуации.

«А значит одно из двух : либо это кома, про которую современная медицина ничего толком не знает и не может сказать наверняка, либо, как не фантастически это звучит — я попал... При чем в чужое тело и это... Как там..? Мне досталась память реципиента! Вот! Если не вся его психоматрица целиком... Уж больно мысли и желания этого... НикА́лласса... я воспринимаю ярко, почти как свои и эта... Никссуна...» - при мысли о «сестре» у Коли прямо все внутри перевернулось и сердце затопила такая сумасшедшая любовь и нежность, что он захлебнулся воздухом, неожиданно ставшим густым и горячим.

Он никогда и никого не любил так сильно, даже к покойной маме его чувства были намного спокойнее и ровнее. Нет, он очень переживал ее смерть и ему очень ее не хватало, но это все было как-то с позиции «ему», «для него», а вот неизвестную девушку ее брат любил иной, жертвенной любовью, и был ради нее готов на все, даже на смерть, что собственно и произошло прошлой ночью... И теперь это чувство унаследовал Николай и да — ни за что бы от него не отказался!

«Как там у Высоцкого? «...Любой ценой — и жизнью бы рискнули, чтобы не дать порвать, чтоб сохранить Волшебную невидимую нить...»? Вон, значит, о чем там шла речь?! Любовь, оказывается, такое чувство, которое хочется сохранить всегда, и не так уж важно, к кому ты его испытываешь! И раз уж этот мир (даже если он мне всего лишь пригрезился в коме), расщедрился мне, Кольке Нагаеву, в прошлой жизни едва не заледеневшему от дикого одиночества, на такой королевский подарок, как близкий человек, то надо быть идиотом, чтобы прос...ть этот дар!» - подумал парень и решительно стал озираться по сторонам.

Память предшественника подсказывала ему, что где-то здесь должны были разложить «для очищения» и то оружие, что было при них и нанесло смертельные раны. Оружие, которое познало кровь соплеменников, по верованию их народа становилось «нечистым» и его нельзя было сразу нести туда, где было жилье и находился очаг, на котором варили пищу, вот его и оставляли в «Пещере мертвых» на несколько дней, пока сталь-убийца «не забудет» о своем преступлении.

Коле все эти суеверия были как нельзя более на руку и хоть с мечом он никогда дела не имел, но решил положиться на память тела, ну и на то, что настойчиво вводила в его мысли чужая психоматрица. «И кстати, «их народ» — это кто имеется ввиду? То, что племя отсталое и верования первобытные — это понятно, но как они себя называют?» - мысленно задал он вопрос то ли своему (теперь уже своему) подсознанию, то ли второй личности, которая, возможно, так и осталась в их общей черепушке.