Я не понимаю, что происходит! На что это похоже? Да словно в тебя выстрелили в упор дротиком из духовой трубки, только вместо кураре смазали острие концентрированным афродизиаком, и он поразил тебя не точечным попаданием, а лучевой атакой по всем незащищенным после сна фронтам, проникнув в расслабленное сознание, которое оставило свою вахту, залюбовавшись закатом! От остро-сладкой судороги перехватывает дыхание, разгоняется бег крови, атакуя сердечную мышцу, а от попытки пошевелиться… Вашу мать! Шелк ночной рубашки задевает напрягшиеся какого-то черта соски, послав по телу новые спирали почти болезненного желания, а низ живота сводит сумасшедшей огненной судорогой, я даже чувствую микросокращения взбунтовавшихся внутренних мышц. Мне ничего не снилось, я не листала женские или мужские журналы с обилием горячих тел перед сном, я даже в разговоре с подругами не дошла до измерений извечными женскими эталонами… В чем дело?

Я вскакиваю с постели, безуспешно пытаюсь выровнять дыхание – не спасает даже стакан воды. Меня накрывает волной почти зверского желания, самого искреннего и беспощадного, того самого, что не принято признавать, следует гнать, искать способы любой сублимации, только не поддаваться и не допускать! Это ненормально, неправильно, и… вашу мать, восхитительно!

Шелк трется о торчащие соски при каждом движении, разворачивая торнадо чувственных спиралей между ног, они лишь усиливаются при каждом моем шаге! Я из последних сил цепляюсь за мысль: отвлечься, собрать конспекты, посмотреть на сайте академии расписание пар, только прогнать этот одержимый азарт! Включаю компьютер – мне нужно переключиться, иначе я потом сгрызу сама себя за это. Будем реалистами – я знаю, кто тому виной!

Конспекты рассыпаются по полу – так сильно дрожат руки -  и это ну никак не отвлекает от неуемного пожара возбуждения! Пытаюсь их собрать, ругаясь во весь голос – так тоже можно дать выход атаковавшей сексуальной энергии, – и недоуменно моргаю, заметив выпавшие из тетради белые листы формата А4. Новая атака сладостного огня в оголенные нервы – я бы рада их спутать с чем-то другим, но не могу!

То ли ночь, то ли раннее утро… Я в состоянии полушока, полуозноба и полушага за черту, мне даже чужой стеб уверенного в себе победителя кажется логичным и приемлемым. Спрыгнуть с пятого этажа? Подписать это кровью? Согласиться на все сразу, заручившись поддержкой ненормальной уверенности – «перевоспитаю»?..

Возбуждение усиливается – эти мысли совсем не отвлекают… они рисуются жаркой прелюдией для исхода этой эйфории в свихнувшемся воображении! Строчки, почти незаметные в сгустившемся мраке пляшут перед глазами ритуальный танец,  но я готова поклясться, что они ожили в памяти под прессом накативших воспоминаний! От тех, что могли рассмешить, до откровенно шокирующих – они потом оказались самыми безобидными. Я даже не помнила некоторые из них – на бумаге они показались мне недостойными внимания, а на практике стоили потери собственного «я». Если б еще это могло меня успокоить! Нет, куда там – ассоциативный ряд вливался в кровь, делая ее еще горячее, разгоняя до сверхзвуковой скорости.

«Каждый раз, когда твой хозяин входит в комнату, ты должна ожидать его на коленях, если не было иного распоряжения. Ты должна научиться принимать коленопреклоненную позу с изяществом и грацией, чтобы радовать его глаз!»

«Ты должна благодарить Хозяина за каждый удар, нанесенный тебе, и сдерживать крики, если не было иного распоряжения!»

Твою мать, что происходит? Я не знаю природу этой аритмии, похожей на развороты эндорфиновой спирали, я не могу ничего сделать с этим жаром взбесившейся плоти. Едва не разрываю шелк рубашки, не думая ни о чем, – на пол, на холодную плитку. Ледяной душ до тех пор, пока не кончится этот кошмар, это гребаное наваждение! Кажется, один раз мне уже помогло?..