– Ты не получишь от меня ответа, мама.

– Отлично, – вскочила Динара из-за стола и вышла из столовой.

Кинжал вины вонзился мне в грудь. Я чувствовала себя виноватой в их ссоре. Скорее всего, так и было, но разве я этого хотела? Я даже попала сюда не по своей воле.

– Лучше мне уйти, – тихо произнесла я, боясь, что спокойствие Тагара ‒ это затишье перед бурей.

– Ешь, – кивнул он на мою пустую тарелку.

– Я не хочу вносить разлад в твои отношения с матерью.

– Ты хочешь, чтобы я тебя накормил? – вопросительно посмотрел он на меня исподлобья.

Я совсем не понимала его. Он, вроде, был спокоен, но от этого становилось еще страшнее, потому что было неизвестно, что таилось за его темными жесткими глазами. Я медленно взяла ложку и наложила салат. Наслаждаясь едой, я насторожено поглядывала на Тагара. Мужчина ловил мои взгляды.

– Я всё, – произнес Рамир. – Брат, невестка, хорошего вечера.

Он обменялся с Тагаром взглядом, смысл которого я не поняла, и вышел из-за стола.

– Невестка? Ты слышал, он назвал меня невесткой, – указала я большим пальцем в сторону, где только что скрылся младший брат.

– Все верно, – кивнул Тагар, делая глоток из бокала.

– Нет, не верно. Я не твоя невеста.

– Моя, – прохрипел он. – Ты моя невеста.

– Твоя мама с тобой не согласна.

– Ее слово ничего не значит.

– А моё слово? Оно что-то значит? На мое мнение тебе все равно, да? Такой ты человек, значит. Забираешь то, что хочешь, говоришь то, что хочешь, делаешь то, что хочешь. Тебя не волнуют законы, морали, даже на жизни людей тебе наплевать.

– Да, я такой. Тебе от этого стало легче? Я плохой, а ты и остальные ‒ хорошие, правильно? Знаешь, быть хорошим, послушным очень легко. Я был таким, поверь мне. Но мне надоело, что меня использовали, словно какую-то вещь, забирали у меня все. Теперь же я сам беру все, что захочу. Называй меня, как хочешь, птичка: монстром, убийцей, тираном. Я привык. Но тебя я не отпущу ни за что.

Я вскочила со стула и двинулась к лестнице. Мне не нужно его разрешение. Я сбегу. Обязательно.

Вернувшись в комнату, я легла на кровать. Часы, что тикали на стене, начали уже раздражать. Выключив свет, я забралась под одеяло, думая, что Гырцони решит проведать меня, но ко мне так никто и не зашел. Я пролежала несколько часов, обдумывая, как перелезть через забор. Что ж, для начала нужно выбраться из дома, а там будет видно, как поступить дальше. Так я боролась со сном до двух часов ночи.

Поняв, что время пришло, я поднялась с кровати и на цыпочках вышла в коридор. Было темно, и лишь из окон лился лунный свет, не давая мне возможность раствориться в темноте. Медленно спустившись на первый этаж, я подошла к двери, но она не поддалась мне. Обув свои сапоги, что стояли в прихожей, направилась дальше. Я не знала дом, кроме столовой, поэтому шла на ощупь. Заметив, как в одной из больших комнат развиваются шторы, я остановилась у окна. Оно было открыто на проветривание. Потянув за ручку, я распахнула его полностью, затем с кряхтением отодвинула сетку и кое-как вылезла на улицу.

– Хоть где-то физкультура пригодилась, – прошептала я себе под нос.

Мои ноги преодолевали ступени, а глаза уже смотрели на дерево, что росло возле забора. В голове вырисовывался план, как я, забравшись на ветку, смогу перелезть эту чертову китайскую стену.

– Голубка моя, далеко собралась?

Я застыла, затаив дыхание, в надежде, что мне послышалось.

– Если ты не двигаешься, то это не значит, что я тебя не вижу.

Я вздрогнула от вибрации в его голосе. Пойманная, медленно повернулась к своему похитителю. Пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его. Тагар стоял на балконе, на который, скорее всего, можно было попасть только через его комнату. Лунный свет позволял хорошо разглядеть его оголенный торс, мускулы; татуировки мужчины сливали его с ночной темнотой, словно он пытался раствориться в ней, соединиться с ней воедино. Выпустив дым сигареты, он более сурово произнес: