– На вечернем привале получишь! А то вон, повело уже, на старые-то дрожжи!

Девушка-глойти, и правда, развеселилась и чуть не выпала из машины, пытаясь разглядеть себя в боковом зеркале. Дима запихал её обратно и заблокировал дверь кнопкой. Она осталась сидеть, глупо хихикая.

Василиса подошла к Мири попрощаться.

– Ну, мы поедем. Спасибо тебе за всё.

– И тебе, Вась. Ты с дедовой платформой нас здорово выручила. И протез отлично работает теперь, – девочка пощёлкала стальными пальцами.

– И как вы теперь дальше?

– Не знаю пока. Наверное, дед прав – надо пробовать тут жизнь менять, а не сбегать в караванщики. Дождёмся, пока Керт оклемается, поищем путь через минные поля. Не хочу, чтобы люди на минах подрывались. Вдруг у деда получится завод перепрограммировать? Будет вместо тоймин обычные игрушки делать, мы их станем на рынке продавать, заживём нормально…

– Послушай, – сказала Василиса осторожно, – ты не очень спеши на мины лезть.

– Почему?

– Помнишь, ты жалела, что летать не умеешь?

– Ну.

– Я всё-таки механик на волантере. Очень постараюсь вернуться и помочь, веришь?

– Верю, – вздохнула Мири. – Возвращайся. Но долго ждать я не стану!

– Я поспешу!

Девочки обнялись на прощание, и Василиса побежала к машинам.

***

– У глойти всегда мозги набекрень, – пояснил Серёга, когда дети вскарабкались в высокую кабину «шишиги» и умостились вдвоём на пассажирском месте. – Они видят мир иначе – и срез, и Дорогу разом. От этого их таращит не по-детски. Так-то у нас в рейсе сухой закон, но для них приходится исключение делать. С нами обычно Михалыч, это его «Нива», так он мужик-кремень, держится. Но после рейса на неделю в глухой запой уходит. Потом ещё неделю отсыпается – и снова в путь. Так что эта балдосья лохматая – ещё не самый плохой вариант.

Он повернул ключ, стартёр прокрутил мотор, и тот затарахтел, сотрясая кабину жёсткой вибрацией.

– Ого, дизель? – спросила Василиса. – Какой?

– Двести сорок пятый. Разбираешься?

– Я механик! – гордо сказала Василиса.

– Это хорошо, дело полезное, – кивнул Серёга одобрительно. – Хороший механик по жизни не пропадёт.

– А шмурзиков сложно ловить? – спросил Лёшка.

– Совсем нет. Они сидят на ветках, листья жуют, плоды всякие лопают. Подходи да собирай, как яблоки. Только надо выбирать здоровых, а то можно и не довезти. Среди них много болеют, потому что мутанты. Говорят, их там выводили специально, разных пород, как у нас собак или кошек. Но после коллапса всё поперемешалось, и они иной раз довольно странные попадаются. Не мышонки, не лягушки, а неведомы зверушки. Вы же Пушкина читали?

– Конечно, – подтвердила Василиса. – Это из «Сказки о царе Салтане» цитата.

– Да, я так сразу и подумал, что вы из наших. Наших везде видно.

Василиса не стала уточнять, что их семья очень давно покинула срез Земля, и они с братом росли совсем в другом, довольно странном месте. Не стоит привлекать к этому внимание.

***

Караван выехал с парковки на дорогу, прибавил хода – и нырнул в то странное межпростанство, где Дорога с большой буквы «Д». Вокруг как будто окружённый густым туманом пузырь, видимость едва ли метров на тридцать. Впереди тарахтит мотором ржавая пятидверная «Нива», где сидит странная девушка Донка, умеющая удержать в своей дурной нетрезвой голове многомерную топологию Мультиверсума и указывающая водителю, где свернуть, чтобы выскочить в очередной мир.

«Нива» мигнула поворотником, засияли тормозные фонари, на обочине обозначился узкий съезд. Караван подал влево, машины подпрыгнули на перепаде дорожного полотна – и над ними засияло закатное солнце нового среза.