Контроль и балансировку этой ювелирно-тонкой и в то же время громоздкой системы производит базирующийся в «цитадели мудрости» клан «счетчиков». Сейчас, когда народ махаон стал столь многочисленен, «счетчики» справляются со своими обязанностями лишь благодаря помощи думателей и сети связистов-бессрочников.

И все же, случается, механизм дает сбои. Чаще всего – от численной нестабильности кланов. Потому – контроль за рождаемостью – одна из важнейших функций «счетчиков».

Кроме бессрочников в непосредственном подчинении счетчикам находятся дружины клана жандармов, готовых навести порядок – где угодно и невзирая на средства. Но случается такое крайне редко. Каждый член сообщества сознает: от того, сколь четко выполняет свои обязанности лично он, зависит порядок ВО ВСЕЙ обменно-распределительной системе, а значит – зависит и непосредственно его жизнь. Так завещал Хелоу.

Слушая все это, Ливьен поражалась тому, что ничего из рассказанного Дент-Байаном не имеет ни прямого, ни косвенного отражения в изучаемых ею песнях «Книги стабильности». Хотя… Само название «Книги» прозвучало теперь для Ливьен совсем по-иному, нежели раньше.

Ливьен подумала и о том, что тоталитарная общественная система махаон напрочь лишает бабочек и свободы воли, и свободы выбора, но как раз в этот момент Дент-Байан, словно отвечая ей, заметил, что благодаря четкой отлаженности, многовековой традиции и освященности религией, данный порядок воспринимается всеми без исключения как естественный и единственно верный. Рядовой махаон чувствует себя внутри этой системы вполне счастливым. И Ливьен про себя признала, что в этом общества маака и махаон сходны, как личинки одной бабочки.

… – Спроси его, самка, – продолжал расспрашивать Рамбай, – почему бессрочники не главные? Они могут разговаривать так, что не услышит никто, они могут договориться… Другие без них ничего не могут…

«Действительно, – согласилась про себя Ливьен с Рамбаем, – они вполне могли бы диктовать условия. Однако мой муж еще и интриган…» А Сейна тем временем передала вопрос Лабастьеру и теперь, сосредоточенно морща лоб, излагала ответ махаона:

– Стабильность превыше всего. Изменения идут только во вред. Бессрочники и без того ни в чем не нуждаются. Нас презирают, но и власть не приносит любви. Добиться права на раннюю смерть? Но мы привыкли сознавать, что будем жить дольше других. Способность оплодотворять самок не вернет нам никто… У нас нет детей, ради которых стоило бы что-то менять…

– Почему же ты пошел с нами?

Сейна замешкалась с ответом. Наконец проговорила, явно озадаченная сама:

– Нельзя менять внутри. Но можно уйти вовне. Потому бессрочники всегда готовы к предательству. Потому их боятся, берегут и ненавидят.

В отсветах костра Ливьен явственно разглядела на лице Рамбая презрительно-брезгливое выражение. Да уж. Ту еще тварь подыскали они себе в помощники и союзники… Хотя, можно ли требовать верности от того, кого без его согласия превратили в изгоя. Пусть даже и «привилегированного»?.. Опять все тот же вопрос: можно ли оправдать предательство?..

Тут Сейна, помедлив пару секунд, продолжила:

– И еще Лабастьер добавил от себя, что пока он жив, Дент-Байану можно доверять без опаски.

Привязанность махаона к думателю была не совсем понятна Ливьен, но, по-видимому, тут нет никакого подвоха, ведь для Лабастьера сознание Дент-Байана – открытая книга.

– Спроси его, что он показывал Лабастьеру, когда они встретились впервые, – продолжил Рамбай. Сейна недоуменно приподняла брови:

– Не поняла…