Одни имена вспоминались сразу же. Другие лица казались забытыми или вспоминались, но не до конца – соответствующие им имена были покрыты завесой тумана. Как динозавры одной с ней эпохи.

А вот и их команда по нетболу: они празднуют победу в межшкольном соревновании. Сама Мередит – в заднем ряду из-за высокого роста. А впереди, в самом центре, с кубком в руках, естественно, Рейчел. В шестнадцать лет они уже не были маленькими девочками. Те, что переживали переходный период, были стеснительными и не любили сниматься. Рейчел, одна из немногих, смотрела в объектив спокойно, уверенно и даже вызывающе. Мередит вспомнила: фотограф, что снимал их тогда, был молод и довольно симпатичен. Она вздохнула. Даже в школе она была гораздо выше, а Рейчел – много красивее всех остальных девочек.

Мередит откинула голову на спинку кресла и задумалась. Интересно, сохранились ли у Алана фотографии Рейчел? Что он сейчас делает – сладко спит в своей постели или, как и она, рассматривает извлеченный из небытия свадебный портрет или снимок, сделанный на отдыхе? Ей не хотелось представлять, как жили вместе Алан и Рейчел, но она ничего не могла с собой поделать. Брак, даже неудачный, закончившийся разводом и взаимной неприязнью, невозможно полностью забыть, исключить из своей жизни. Ведь он был… И навеки сохраняется в сознании, хотите вы того или нет.

Прежде чем закрыть альбом, она бросила на снимок последний взгляд, а затем с трудом встала с кресла. Странно, до чего старые фотографии и всякие мелочи способны разбередить воспоминания. Особенно не самые приятные.

Например, она помнила, как Рейчел всегда ухитрялась очутиться в центре внимания. И то, как она ловко лгала, выгораживая себя.

В выходные Мередит Алана не видела. Она не звонила ему, а он не звонил ей. Мередит вздыхала: «Интересно, кто из нас кого избегает?»

При встрече они неизбежно начнут обсуждать Рейчел и Алекса, и почти наверняка дело закончится ссорой. А может, впадут в другую крайность и решат вовсе не упоминать о происшествии. Тогда они украдкой станут поглядывать друг на друга и постоянно отводить глаза в сторону. Мередит не знала, что хуже. Наверное, то же самое чувствовал и Алан. Вот почему он не звонил и не приходил.

Но оказалось, что Алан не звонил и не приходил к ней совсем по другой причине. Мередит все выяснила лишь на следующей неделе, когда ее вызвали в Лондон, в Скотленд-Ярд, к суперинтенденту Хокинсу.

Она позвонила Алану и спросила:

– Кто такой Хокинс?

– А я как раз собирался тебе звонить, – ответил он. – Я поеду туда вместе с тобой. Меня… снова вызывают.

– Снова? – удивилась Мередит, и сердце у нее упало.

– Да. Меня… уже вызывали туда после того, как мы… после нашей поездки в Челси.

– Дело в той колючке кактуса или опунции – или как ее там?

Утром она приехала в Лондон на работу, как обычно, а с Аланом встретилась в обеденный перерыв. В половине третьего они должны были явиться в Скотленд-Ярд. Пообедали они без всякого удовольствия: ресторанчик оказался переполнен, по залу носились ошалевшие от обилия заказов официантки, обслуживание небрежное, едва невкусная. Почти все блюда здесь готовили в микроволновке из замороженных полуфабрикатов.

– Хокинс сам тебе все расскажет, – смущенно ответил он.

– А почему не ты? – спросила Мередит. – Только не пудри мне мозги своим профессиональным жаргоном! Я хочу заранее подготовиться к встрече с Хокинсом!

– Тебе запудришь мозги, как же! – Впервые с тех пор, как они сели за стол, Маркби улыбнулся. Правда, улыбка тут же увяла. – Ладно, идет. Только учти, я не могу сказать тебе больше того, что знаю сам. Я думал… мне показалось, экспертам интересно будет взглянуть на эту колючку. Мне стало любопытно, только и всего! Оказалось, что колючку извлекли из растения очень осторожно, а потом чем-то пропитали и обломили кончик. В общем, экспертиза показала, что в колючке сохранились следы… некоего вещества.