– Вот как…

А интересно, где найти сведения о том, как устроена жизнь, ребенку, не столь понятливому и грамотному, каким Энрике был в прошлом? Не успеет научиться – и все! Все кончено! Хотя эта девушка показала, что умеет говорить, и речь ее выстроена грамматически верно, что свидетельствует о весьма развитых когнитивных способностях – даже при том, что она верит во всякую чушь! Если и есть здесь некие нарушения психики, то лишь незначительные – иначе в этих условиях она бы долго не протянула. Катриона вспомнила маленькие деформированные черепа на белесых столбах.

– А как ты относишься к художественной литературе? – спросила она доктора. – К иносказанию, мифу, притче?

Энрике снисходительно махнул рукой:

– Ложь, в которой многие ищут намек, да еще и на что-то серьезное.

– Но это достаточно сложная социальная практика, – возразила Катриона.

Сложная, однако ее детишки осваивают ее быстро и уверенно. Впрочем, ничего удивительного – они же отпрыски Майлза!

– Если взрослый начнет паковать истину в обертку из лжи, ребенок, обнаружив ложь, вместе с оберткой вышвырнет и ее содержимое. Это – рассуждая логически. И уже вообще ничему не станет верить.

– В этом что-то есть, – кивнула Катриона.

Может, именно поэтому взрослым так сложно с подростками?

– Наверное, для родителей следует разработать некий научный метод, – предположила Катриона. – И пусть руководствуются.

– Вообще-то до семи лет я об этом даже не задумывался, – признался Энрике, явно сожалея, что так много времени было потрачено впустую.

Катриона улыбнулась.

– Знаешь, Энрике, из тебя вышел бы очень хороший отец. Хотя и своеобразный!

– Неужели?

Лицо Энрике под маской просияло.

– Вот о ком можно говорить как о хороших родителях, так это о вас с Майлзом, – сказал он. – По крайней мере, вы никогда не паникуете.

– Рядом с Майлзом любой будет держать марку!

Сама она, например, не паниковала, в том числе и сейчас. У нее душа почти ушла в пятки. Но это же не паника, верно?

Сканер Энрике, увы, не мог сказать, есть ли в радиусе километра еще хоть один человек. Катриона решила больше не полагаться на прибор и, посмотрев на заросли, спросила:

– Насколько зараженным может быть этот участок леса?

– Не очень. Ну… мы как раз у подножия гряды. Поэтому мы и не стали разбивать здесь наш экспериментальный участок.

– Хорошо промывается?

Энрике кивнул и предложил:

– Можно посмотреть во флайере карту распределения радиации.

И, подумав, спросил:

– А почему ты спрашиваешь?

– Да, давай посмотрим карту, – согласилась Катриона.

Они забрались на переднее сиденье флайера. Теперь ее новую машинку придется чистить не только снаружи, но и изнутри, черт бы побрал эту радиацию! Включили видеокарту. На ней, когда Катриона ввела их текущее местоположение, не отразилось ни одно из только что виденных строений, но топография их не подвела, и действительно заросли, которые интересовали Катриону, отличались сравнительно невысоким уровнем загрязнения, если сравнить с соседними участками леса. Визуально так оно и было.

– Что ты имел в виду, говоря, что не стал разбивать там участок? – спросила она.

– Ну… – ответил Энрике. – Вадим предложил ничего здесь не делать, потому что… потому что здесь естественное возвышение. И мы лишь зря потратим время. Он был прав. Думаешь, он знал про этих людей?

– После того как десять лет отработал в зоне? Вне всякого сомнения.

Значит, Вадим намеренно скрывал факт присутствия людей в зоне. Может быть, даже помогал им прятаться. А если учесть, как давно это поселение существует, то наверняка людей в зоне гораздо больше, чем самому Вадиму известно! А, может быть, здесь налицо