по уступам и складкам лица
до зеркала поднимаясь души
где пылает огонь Отца
в память всё запиши
этот лик сквозь себя пропусти
наложеньем один в один
проникающим до кости
до резервных глубин
чтобы святость взять на себя
и по дороге источать её в мир
всех с удвоенной силой любя
кто потерян кто сир
New York, 19 November 2018

«Ближний ближнему волк…»

Ближний ближнему волк.
Сохрани меня, Волче,
чтоб мой голос не смолк
в человеческой толще,
в допотопном лесу,
где скрываюсь, затравлен,
где хватает косу,
плюнув на руки, Дарвин,
где в верблюжье ушко
забирает дорога
и ещё далеко
до грядущего Бога.
New York, 20 November 2018

Рай

смерть как прыжок из времени в вечность
в вечнозелёность загробья
все понимают на общем наречье
на замершем полусловье
на горизонте нет и в помине
ни сатаны и ни ада
купол лишь твёрдый индигово-синий
далее взгляду не надо
все на своих местах неподвижны
времени нет подняться
с веток не падают спелые вишни
в рот положить – святотатство
и наблюдателем трансцендентный
этой страны хозяин
увит бесконечною белою лентой
на троне своём несменяем
New York, 21 November 2018

«От тяготенья тела оторвавшись…»

от тяготенья тела оторвавшись
летит освобождённая душа
итогом жизни прожитой вчерашней
предстать перед журящими спеша
энергии элементарный сгусток
отдельный квант безмассовой волны
летит вперёд дорогою напутствий
оставленной навеки стороны
чтоб углубиться в новые пределы
где видят сквозь и слушают без слов
перед вниманьем грозным оробело
посланником былых земных трудов
New York, 22 November 2018

Ад

Неправда, что черти на сковородке
поджаривать будут в аду!
Ведь я после смерти, ходок неходкий,
с телом к ним не приду!
Но чёрту не нужно втыканья иголок —
за грешную душу хвать!
На исповеди, как садист-психолог,
в депрессию будет вгонять,
чтоб стало ей тошно и суицидально,
постыл бы весь адский свет,
но без вариантов закончить страданье —
убиться мне тела нет!
New York, 23 November 2018

«На ветке вечнозелёного древа…»

На ветке вечнозелёного древа
жизни – вечнозелёный плод.
Не созревает для жадного зева —
кондицией всё не тот.
Времени ветры склоняют долу
жизни упругий ствол.
Но под напором свалиться с голой
ветки срок не пришёл.
Неотделимый от пуповины —
бессмертное естество.
Зри – не созревший для пользы мнимой
плод, но идея его!
Baden-Baden, 30 December 2018

Сергей Ильин / Мюнхен /


Сергей Евгеньевич Ильин (1954) родился в Саратове, где окончил факультет местного университета. В 1978 эмигрировал на Запад и проживает с семьей в Мюнхене. В издательстве «Алетейя» были изданы его роман «Предопределение», а также «Философия отсутствия как обоснование художественной природы бытия» и «Метафизика взгляда».

Баллада о снежной фее

1

Всю жизнь мы, если присмотреться, занимаемся пустяками, а иные действительно важные события: такие как завязывание глубокого отношения, серьезная болезнь, связь с женщиной, выбор профессии, переезд на новую квартиру и тому подобное, – они настолько редки, что мы их невольно забываем, и тогда они – не исчезая из памяти – запорашиваются в ней временем: так снегопад запорашивает острые и крупные профили вещей до уровня маскообразной величавой неразличичимости того, что мы считаем важным, и того, что по человеческому разумению мы склонны относить к пустякам, – и в этом есть конечно же великий смысл: ибо как любые судьбоносные свершения на земле сопровождаются знамениями при помощи самых обыкновенных и повседневных вещей, и одни и немногие люди их видят и предчувствуют, а другие и многие лишь смутно ощущают, но и этого довольно, – так сходным образом в житейских мелочах, на которые мы прежде не обращали внимание, открываются вдруг для нас истины и прозрения, по своему онтологическому весу значительно превосходящие даже казавшиеся нам такие важные события, как завязывание глубокого отношения, серьезная болезнь, связь с женщиной, выбор профессии, переезд на новую квартиру и тому подобное, дальше которых, как дальше своего носа, мы долгое время не могли, как ни старались, заглянуть.