– Эй, милая, – добродушно окликнула она послушницу, – не видела, тут рыжий проходимец не проходил?
Девушка застыла на месте и медленно вскинула голову.
– Кто там? – рядом с Дейной показался наагалей.
Девица обморочно осела в кусты и завизжала.
Глава XII. Свидание, продолжение
Монастырь мгновенно, словно по гулу пожарного колокола, вспыхнул огнями. В окнах заплясали язычки свечек и искристые огоньки светляков. Тяжёлая дверь с грохотом распахнулась, и во двор выскочили высокая, худая и очень костистая женщина со скуластым лицом и гривой чёрных волос и скрюченная бабулечка с острым как арбалетное остриё взглядом. Бабулечка держала в руках метлу, а вот брюнетка сжимала копьё, даже на вид весьма острое.
Парочку на вершине колокольни они приметили сразу. Голосящую девчонку в кустах – чуть позже. Из распахнутых монастырских дверей на улицу высыпались женщины разного возраста, почти все в длинных белых рубашках.
– Мужчины! – с ненавистью выплюнула скуластая брюнетка и покрепче перехватила копьё. – Живо спускайтесь вниз, святотатцы!
Дейна и Ссадаши переглянулись и решили, что надо уважить просьбу хозяев дома. Да и выходить отсюда как-то надо. Тинтари-то всё равно уже смылся.
– Сейчас, милейшая, – отозвалась Дейна, чем привела настоятельницу в ещё большую ярость и замешательство: голос-то у хранительницы был женским.
Парочка исчезла из виду, но их голоса продолжали интригующе звучать.
– О, Дейна, вот дырка!
– Это не дырка, а… – хранительница замешкалась, но всё же нашлась с ответом, – проход. На лестницу.
Дальше, судя по звукам, хохочущие нарушители скатились по ступенькам вниз.
– Наагалей, слезьте с меня, – хихикала Дейна.
– Это ты на мне лежишь, – заливисто хохотал наг.
Их смех возносился вверх по винтовой лестнице на колокольную площадку и собирался гулом под огромной чашей колокола.
– Ху-ху-ху-ху-ху, – жутковато разносилось по монастырскому двору их веселье.
Женщины испуганно прижались друг к другу, но разъярённую настоятельницу и пожилую сторожиху это ничуть не проняло. Бабулька прошлась по кустам рядом с башней и огрела метлой залёгшую там послушницу.
– Чавой тут разлёглась? А ну встала, бесстыдница! Ты ж куда это голая выбегла?
На девчонке так же, как и на всех выскочивших, была длинная плотная белая рубаха с высоким воротником и длинными рукавами, но оправдываться она не посмела и, вскочив, попыталась затесаться в толпу, однако старуха оттеснила её к настоятельнице. Та волком зыркнула на нарушительницу, и девчонка затараторила:
– Матушка, я тени увидела на башне и выйти решила, думала, кто-то из сестёр вышел…
Сёстры возмущённо зароптали.
– А там они. Я как увидела, вусмерть перепугалась! Это ж самые настоящие мужчины. Он… он… он назвал меня… милой, – густая темнота залила девичьи щёки.
Дверь хрустнула, выламываясь из пазов запора, и первой наружу вывалилась Дейна. И тут же помянула Тёмного. Колокольной башней пользовались редко, и перед дверью густо разрослись кусты.
– Да это ж баба! – ахнула бабулька-сторожиха, уставившись на грудь Дейны. Хранительница ещё и горделиво её выпятила.
Настоятельница растерянно опустила копьё, но в этот момент в кусты выполз радостный наагалей. Расхристанный наг в этот момент никому не показался похожим на женщину. Сёстры и послушницы с испуганным ахом отшатнулись, настоятельница опять подняла копьё и лишь бабулечка спокойно смерила пьяницу взглядом до пояса. Ниже кусты начинались.
– Мужчина… – затрепетало в воздухе.
– Мужчинам вход на территорию монастыря строго воспрещён! – прорычала настоятельница.