– Ничего я не нагонял, – оскорбился Ссадаши. – Я просто ждал. А с крыши вид лучше. Я сидел на крыше того храма, рядом с которым мы разбойное логово взорвали, – объяснил он Дейне. – Там такие вредные жрецы… Один приходил изгонять меня священными песнями. У него я лютню, кстати, и взял. А «дым божеский» – это они меня окуривали, надеясь, что я сгину.

Дейна опять засмеялась. Всего одна чарка дики, а сжатый внутри ком расслабился, стало легче и как-то свободнее.

– К вечеру и мага, и браслет нашли. Возрастной такой дяденька-стражник и молоденький парнишка притащили вора. Дяденька деньги хотел, а вот мальчишка был страстно в меня влюблён, – Ссадаши довольно улыбнулся. Даже припомнил этот момент.

По городу во все стороны и во всю ширь разносился тревожный звон набатного колокола. Где-то что-то горело. Из-под храмовой крыши вверх возносился сладковатый дымок благовоний, от которого Ссадаши уже тошнило. Звёзды на чёрном небе горели так ярко, словно спустились чуть ниже из любопытства: что же здесь происходит?

Ссадаши лениво пощипывал струны лютни и, тихо-тихо напевая наагатинскую колыбельную, осматривал городские улицы, по которым с факелами метались люди.

Столица не спала.

Столица искала дворцового мага.

Столица грезила об обещанных богатствах.

Столица со страхом и благоговением смотрела на силуэт прекрасной нагини, сидящей на храмовой крыше на фоне яркого и круглого волчьего месяца.

Троицу, пробирающуюся тёмными улочками, он приметил сразу и напрягся в предвкушении, как кот, услышавший шебаршение мыши. Двое тащили третьего. Когда они подошли ближе, Ссадаши смог их рассмотреть. Один из тащивших был крепким бородатым дядькой, второй – совсем мальчишкой лет пятнадцати-шестнадцати. Третий же мотался между ними, словно сам идти не мог.

К площади перед храмом дядька с мальчишкой уже бежали, волоча вора. Их заметили, и жаждущие получить награду бросились вдогонку. Но они успели добежать до храма, и за их спинами сомкнули ряды наги.

– Передвигай ноги! – дядька пихнул мага кулаком в бок.

Они встали прямо перед божеским домом, чтобы сиятельная нагиня могла полюбоваться ими. Лицо бородатого дядьки лучилось ликованием: экую прорву денег они отхватили! Мальчишка же, темноглазый, с длинной чёрной косой, смотрел на Ссадаши с обожанием и неверием.

– Госпожа, как велели, приволокли, – дядька вздёрнул сползающего на мостовую мага на ноги. – Вы уж будьте благородны обещание исполнить. Мы тут порешили, что стар я для женитьбы, так что мне деньга, а вот товарищ мой сердцем к вам расположен.

По лицу Ссадаши медленно расползлась улыбка. Вот только смотрел он исключительно на мага, чьё лицо наполовину скрывала косая русая чёлка, а губы кривила пьяная улыбка.

Ссадаши ненадолго задержался на воспоминании, всматриваясь в облик мага, но, увы, ничего выцепить не смог.

Отвлёк его хлопок двери. Наг обернулся и окинул взглядом вошедших мужчин. Один невысокий, но очень коренастый и широкоплечий, с лысой головой и пышными вислыми усами. Второй был значительно моложе, выше и тоньше. Держался прямо, чувствовалась военная выправка и благородное воспитание. Ссадаши сразу решил, что второй – помощник или просто слуга первого. Очень уж почтительно смотрел на лысого.

Вошедшие лишь скользнули взглядом по столику, за которым сидели Ссадаши и Дейна, и наг тоже потерял к ним интерес. И уже не увидел, как мужчины вновь резко повернули головы и уставились на кудрявую Дейну. Девушке было весело, она смеялась и скармливала Госпоже сыр.

– Всего один глоточек дики, а уже такое хорошее настроение, – умилился Ссадаши.