– Бабу, – повторил Вааш. – Сочную, красивую! Рядом с такой на мужиков будет сложновато засматриваться, а, Ссадаши?

– Он серьёзно? – не верил Дел. – Император отрядил к тебе в охранники женщину? Но он же должен знать, что наги… – наагариш не договорил и досадливо поморщился.

Лаодония хихикнула.

Делилонис хотел сказать, что император должен помнить об инстинктах нагов. Ни один змеехвостый мужчина не бросит в беде женщину или ребёнка. Сама кровь потребует, чтобы он их защитил, и сведёт с ума, если он не справится. Ни один наг не возьмёт в телохранители женщину. Это же вечное беспокойство за её жизнь и безопасность. Дел хотел сказать всё это, но сообразил, что император именно этого и добивался.

– Не думал, что его величество так жесток, – ошеломлённо хмыкнул Шаш. – Даже отец не посмел так издеваться.

– Ну император же не наг, – резонно заметил Вааш. – На кой ему этому поганцу сочувствовать? – он кивнул на вальяжно развалившегося Ссадаши. – На него взглянешь и засомневаешься, есть ли у него вообще хоть какие-то инстинкты.

Ссадаши раздражённо цыкнул. Увы, инстинкты у него имелись.

Осознав всю глубину подлости императора, наагалей даже растерялся, что с ним не происходило уже очень и очень давно. Ему – Ядовитому, Бесплотному, Неуязвимому Призраку княжества Шаашида̀ш – поставили в хранительницы женщину! Человеческую женщину! Из язвительных баек, что гуляли почти по всем наагатинским княжествам – кроме Квараза, где он бывал редко, – следовало, что Уста наагашейдисы невозможно ранить, ибо он дух. Навредить наагалею рода Фасаш мог только один наг во всём мире – он сам! И спасти его от него самого не могли самые опытные телохранители семьи.

А тут человеческая девочка. Сколько ей там? Двадцать шесть? Двадцать восемь? Может, хотя бы тридцать есть?

Отказаться от дара «заботливого» императора… Ну он уже его как бы принял, нехорошо возвращать. В других обстоятельствах Ссадаши порадовался бы куда больше. Всё же такое знатное развлечение: расстроить планы императора и заставить разгневанную хранительницу сбежать. Но сейчас наагалей жаждал более опасных развлечений и хрупкая женщина рядом была не нужна.

– А мне Дерри про неё рассказывала, – Лаодония радостно завертелась на хвосте мужа.

– Ты мне не говорила, – удивился Шаш.

– Да когда бы я успела? Тем более Дерри говорила, что это «какой-то наг». Я не сообразила, что она про дядю. Про него обычно говорят так, что сразу понятно, что про него.

– Да, Ссадаши, бабу на твои обычные развлечения не потаскаешь, – фальшиво посочувствовал Вааш. – Никакой радости, так и придётся вокруг неё хвост вить. Император пошёл даже дальше рода Фасаш!

– Ты серьёзно думаешь, что она его остановит? – лениво удивился наивности друга Делилонис, отмахиваясь от кошачьего хвоста.

– Нет, – ничуть не расстроился Вааш, – но ты бы видел его морду, когда она его заботливо под локоток выводила в парк. Глазища как тарелки, а рот распахнут так, что хоть птицам гнёзда вей!

Ссадаши раздражённо запустил в него подушкой, но друг с лёгкостью отбил её хвостом, и шёлковый снаряд, злорадно встопорщив кисти, рванул в обратную сторону. Ссадаши едва успел уклониться.

– Бассадешыс! – рявкнул не столь расторопный Делилонис, и возмущённо рыкнувшая кошка едва не куснула Ссадаши за хвост. – Шириша! Лежать!

– Да, лежи, Шириша, – Ссадаши нагло поддразнил всклоченную и сонную кошку кончиком хвоста, – а то моя хранительница с тебя шкуру спустит.

– Ссадаши! – Дел рыкнул не хуже зверя. – Шириша, гулять!

Кошка неохотно поднялась, шагнула к окну и выскользнула наружу одним слитным движением. Где-то внизу только кусты хрупнули, а затем раздался душераздирающий женский крик. Пересевший на подушку Дел мгновенно подорвался и бросился к окну.