Чтобы достать книгу из сундука, Бальбулусу пришлось повернуться к своему гостю спиной. Из-за этого он не заметил, как Ринальди мягко задвинул щеколду на двери мастерской.

– Просто возмутительно, как твой заказчик использует мое искусство в собственных целях, – сказал Бальбулус, засовывая книжку вновь задрожавшими пальцами в заранее приготовленный мешочек. – Передай Орфею, что я его никогда не любил и снимаю с себя всякую вину.

– Конечно. – От Бальбулуса ускользнула насмешка, прозвучавшая в голосе посетителя.

А вот Бальдассар Ринальди никогда не снимал с себя вины. Он исключительно охотно делал себя виноватым. Это позволяло ему с легкостью нарушать правила, и он без стеснения мог признаться, что никогда не испытывал мук совести, лишая кого-то жизни. Ринальди никогда не интересовало, что думают или чувствуют другие. То, что подобные суждения и стоят на пути его поэтического дара, до него, разумеется, не доходило.

– Вот. И я больше никогда не хочу это видеть! – Бальбулус протянул ему мешочек так нетерпеливо, будто тот обжигал пальцы.

Ринальди извлек книжку на свет и погладил серый переплет. Какая милая маленькая книжка. И какая при этом злая.

– О, вы можете быть уверены, что видите ее сейчас в последний раз, – сказал он, пролистывая страницы веером.

Там были они все, такие серолицые и тем не менее словно живые. Удивительно! Ринальди снова сунул книгу в мешочек и одарил Бальбулуса признательной улыбкой:

– Орфей будет очень доволен.

Он вонзил Бальбулусу кинжал в сердце – умело и быстро, ровно на такую глубину, чтобы тот сразу затих, а кровь не била фонтаном. О да, Бальдассар Ринальди тоже был мастером, пусть и не в искусстве рифмы. Гораздо больше он смыслил в деле убийства. Разрушение – ремесло, которым овладеть намного легче, чем созданием красоты.

Бальбулус осел с выражением удивления на лице. Удивляясь, ужасаясь и возмущаясь слишком преждевременному угасанию своего таланта.

Ринальди вытер кинжал одной из тряпок, которые Бальбулус использовал для кистей. Блестящий парчовый мешочек, в котором лежала книга, был, вероятно, сам по себе ценной вещью, не говоря уже о самой книге. Ее стоимость теперь будет только расти, потому что больше не появится другого такого произведения с картинками Великого Бальбулуса. А что, если оставить ее себе? Весьма соблазнительная мысль, но Ринальди отмел ее. Орфей был в союзе с Читающей Тени. Еще попросит ту превратить Бальдассара в жабу, а то и в крысу? Поговаривают, эти Читающие часто поступают так со своими врагами. Ринальди с содроганием стянул кольцо с левой руки Бальбулуса. Нет. Никакая книга не стоила риска. Он терпеть не мог крыс, а Орфей уже не раз доказал свою мстительность.

Ринальди еще раз окинул взором свою жертву. Ах, еще золотая рука! Разумеется! Пришлось пустить в ход нож. Какая великолепная вещь и наверняка уникальна. В Грюнико она, несомненно, принесет ему солидную сумму.

Ринальди сунул ее в заплечный мешок и осмотрелся в поисках еще какой-нибудь добычи. Он потянулся к маленькой серебряной шкатулке, но внутри обнаружил лишь деревяшки, которые должны были подтвердить, что Бальбулус изобразил врагов Орфея достоверно. Нет уж, спасибо. Ринальди оставил шкатулку в покое. Эти жуткие вещи сделали свое дело и наверняка приносили несчастье. А вот серебряные столовые приборы Бальбулуса и помпезная цепь, которой он украшал себя по официальным поводам, перекочевали в заплечный мешок. Этот заказ действительно окупился, хотя Орфей платил не очень щедро.

На письменном столе лежали страницы книги, над которой Бальбулус работал в последние часы жизни. Ринальди бросил на них презрительный взгляд, прежде чем удалиться из мастерской. Неплохо. Нет, действительно неплохо. Жаль, что эти страницы еще не готовы, иначе бы их тоже можно было хорошо продать. Ну да нельзя же иметь все.