«Ах, да! Конечно же, это все объясняет!».

Но девушка все так же непонимающе хлопала глазами, и Кевин счел нужным пояснить:

– Мать может простить своему дитя даже самый страшный грех. Даже если это дитя не покается. Поэтому это уникальный артефакт, единственный в своем роде. Ведь он дарует прощение. Надевший его будет защищен от воздействия всех падших Ангелов. Ну а если кулон будет на нем во время смерти, то его душа станет спасена навсегда, какой бы темной и греховной она не была при жизни. Отчасти это несправедливо, но таково его свойство. И именно поэтому сейчас он хранится у меня.

– Дарует прощение, несмотря на все совершенные деяния? – переспросила Анжела, посмотрев на Дэймона.

Кажется, она начала кое-что понимать.

– Именно, – кивнул Крис, и обратился к Кевину, – поэтому мы здесь. Есть шанс, что, надев его, Дэймон получит прощение, и примирившись со Светом, перестанет быть Войной.

Дэймону явно не понравилось то, что о нем говорят в третьем лице.

Он бросил на Криса неприязненный взгляд, но промолчал, хоть и с трудом смог сдержать себя от едкого, язвительного комментария. Вывести падшего из себя с каждым разом становилось все легче.

– Поэтому, мы просим отдать его нам, Смотрящий, – спокойно продолжил Крис, не заметив неприязни.

– Да, просим, – подтвердил Дэймон, наконец погасив свой взгляд.

И Анжела с удивлением отметила, что он действительно просит. Обычных, требовательных ноток в его голосе сейчас не было.

– Я отдам его. Но не столько вам, сколько ей. И не потому, что давно тебя знаю Аластэйр. Ведь ты изменился, и теперь совсем не тот. И, как я уже говорил, я сомневаюсь, что он чем-то поможет тебе. Иначе, здесь стояла бы целая очередь из падших. Хотя, конечно, Апокалипсис вещь совершенно уникальная, но все-таки… Я даю его Анжеле, потому что ей он нужен, как никому другому. Ведь она выбрала тебя, но душа ее еще чиста. И я не желаю ей помутнеть от твоей близости, – произнося это, Кевин кардинально изменился.

Исчезли живость и суетливость. Голос стал суровым и величественным.

На мгновенье Анжеле показалось, что за его спиной она увидела громадные, гораздо больше, чем у Дэймона, Криса, или даже Самаэля крылья.

– Храни его, Анжела, – Смотрящий вытянул вперед раскрытую ладонь, в которой лежал медальон.

– Спасибо, – девушка осторожно, двумя пальцами, взяла его за цепочку, не касаясь самой капли, теплой и пульсирующей.

Крис и Дэймон молча кивнули Кевину, выражая свою благодарность. Тот кивнул в ответ всем троим, включая Самаэля, и так же молча, проводил их до парадного выхода.

На этот раз они вышли на яркую, оживленную улицу, по которой плотным потоком шли люди.

Анжела обернулась.

Ей стало интересно, как же выглядит вход в квартиру Смотрящего, хранившего столь ценные вещи.

Но кроме глухой стены старинного здания она ничего не увидела.

– Ну что, попробуем? – голос Дэймона был полон энтузиазма, но на лице ясно читалось напряжение.

– Конечно, попробуем! Я уверена, это поможет!

Девушка аккуратно выпустила медальон в его открытую ладонь. Едва капля коснулась голой кожи, как Дэймон, сжав кулак, упал на колени. Он с трудом сдерживал крик.

От руки пошел дым, остро запахло паленой плотью. Дэймон изо всех сил старался не разжимать кулак.

Дым становился гуще, на руке от напряжения вздулись вены. Он смог продержаться не дольше минуты, после чего упал на мощеную мостовую. Рука разжалась, и тихо звякнув, медальон выкатился из ослабевших, покрывшихся копотью пальцев.

Люди спокойно обходили стороной упавшего Дэймона, Анжелу полную ужаса, и напряженного Криса, словно не замечая, что вот на тротуаре лежит человек, которому явно нужна медицинская помощь.