– Меня зовут Соломон Юрьевич Шток, – представился мужчина. – Я… ну, как бы глава этой колонии, – при этих словах он по-девичьи смущенно потупил взор. – Я все ждал, что вы ко мне заглянете. Но, не дождавшись, решил сам нанести визит.

– Я собиралась… Честное слово, собиралась… Но… Все как-то…

Вера показала перепачканные землей руки.

– Я понимаю, – улыбнулся Соломон Юрьевич. – Обживаетесь на новом месте.

– Да! – с готовностью кивнул Вера. – Я уже на работу устроилась. В два разных места! В библиотеку и в магазин.

– Замечательно, – все так же с улыбкой произнес Соломон Юрьевич. – Так вы позволите? – Он постучал пальцами по калитке.

– Да! Конечно! Проходите!

Вера отметила, что начала суетиться, что обычно было ей не свойственно. Она переставляла с места на место горшки с цветами, которые еще не успела высадить в землю, хотя в этом не было никакой необходимости, собирала садовые инструменты, роняла и снова собирала.

Вероятно, все дело было в том, что она не знала, чего ждать от визита Соломона Юрьевича.

Димон, помнится, сказал, что Соломон все объяснит.

Все!

Это слово угнетало Веру своей безысходной определенностью. Когда она будет знать Все, то уже не сможет укрыться за стеной неведения и жить, делая вид, будто не происходит ничего выходящего за рамки того, что принято называть естественным ходом вещей. Или, еще лучше, обыденностью.

Ну да, она попала в этот поселок не совсем по своей воле. Да, поселок был необычный. Или, лучше сказать, не похожий на то, что Вере доводилось видеть прежде. Но на все эти странности, постаравшись, можно было закрыть глаза. И у Веры это почти получилось. Потому, что она не знала истинную причину происходящего.

Когда же ей станет известно Все, она будет поставлена перед необходимостью принять некое решение. Окончательное и пересмотру не подлежащее.

После всего, что произошло, Вере хотелось просто тишины и покоя. Если бы была такая возможность, она бы захлопнулась в раковине, как устрица, и даже не выглядывала из нее. Какое-то время.

Соломон Юрьевич распахнул калитку и не спеша пошел по выложенной плиткой дорожке.

– Землю облагораживаете?

– Цветы сажаю, – Вера в очередной раз выронила садовые инструменты и снова принялась их собирать. – Я вообще-то не любительница ковыряться в земле…

– Для не любительницы у вас неплохо получается, – Соломон Юрьевич остановился возле сидящей на корточках девушки. – Да оставьте вы свои инструменты. Никуда они не денутся.

Он протянул Вере руку.

Но Вера все же побросала инструменты в синее пластиковое ведерко и сама поднялась на ноги.

– Извините, у меня руки в земле.

– Это хорошо, – коротко кивнул Соломон Юрьевич. – Если вы начали что-то сажать, значит, рассчитываете задержаться здесь надолго. Верно?

Столь прямой вопрос поверг Веру в растерянность.

Какой ответ он хочет от нее услышать?

Или это вежливый намек на то, что пора убираться?

Выходит, они с Андрейкой им не подходят?..

Им – это кому?..

– Простите, мне надо помыть руки.

– А вот это уже совершенно лишнее, – недовольно сдвинул брови Соломон Юрьевич.

– Простите?

– То, что вы все время извиняетесь. Вы у себя дома и вольны делать здесь все, что захотите. Это я пришел к вам в гости.

Вера могла бы сказать, что она сильно сомневается в том, что она у себя дом. Ей нравился этот дом, но он ей не принадлежал. Они с Андрейкой всего лишь жили в нем. До тех пор, пока позволял хозяин. А хозяином, судя по всему, был как раз Шток.

Но она не стала ничего этого говорить, а молча пошла в дом.

Открыв на кухне кран, она взяла мыло и начала мыть руки.