— Это ты от него залетела, что ли? — сверлит меня возмущённым до глубины души взглядом господин Якуп.

Мужчина, которому слегка за шестьдесят, в белом фартуке и колпаке, обычно добродушный и улыбчивый, сейчас совсем не выглядит таковым, скорее грозовой тучей, обещающей возмездие карой с небес. Нет, я, конечно, понимала, что получу разнос за свою провинность с опозданием, но… не до такой же степени?!

— Нет, не от него! — с ужасом открещиваюсь от подобной перспективы и только потом понимаю, что формулировка не совсем правильная, да только поздно. — То есть… — собираюсь поправить саму себя, но такой возможности больше не остаётся.

— Ты беременна?!

— А от кого тогда?!

Сразу с двух сторон. Наравне с моим страдальческим стоном, затерявшимся за мужскими голосами. Им, разумеется, этого мало, требуется куда более вразумительный ответ.

— Асия! — требовательно и строго от моего шефа.

— Асия, — тихо, но твёрдо, как скала, от опекуна.

А я…

Не хочу я отвечать им на этот вопрос!

Так неудобно становится…

Да и разве обязана?

Не обязана.

Но они ж тогда сами за меня всё додумают!

Известное дело, в самом незавидном свете, как показывает практика…

— Не беременна я! — восклицаю не менее возмущённо, чем прежде сам господин Якуп.

Тот мне явно не верит. Подозрительно прищуривается, придирчиво разглядывая то меня, то того, с кем я сюда пришла.

— Не беременна, — подтверждаю. — Если только из форточки надуло, — ворчу, наконец освобождаясь от чужой хватки.

Ещё секунда, другая…

Выдыхают с облегчением все.

— Но замуж за него ты всё равно собираешься? — так и не перестаёт подозрительно щуриться работодатель.

Вот тут я улыбаюсь. Нагло. Без малейшего зазрения совести. И на новый упрёк в глазах бывшего мужа моей матери не обращаю никакого внимания. Слишком уж забавно он выглядит, пребывающий в очередном шоке, будто теперь не я беременна, а он.

А вот нечего было за мной увязываться, тогда бы и страдать сейчас не пришлось!

— Я этого ему не говорила, он сам так решил, — обозначаю для опекуна на всякий случай, приподнимая ладони в примирительном жесте.

А то мало ли…

Вдруг злопамятный?

Господин Якуп тем временем новые выводы тоже делает.

— Девочка, а когда ты кушала в последний раз? — подозрительно ласково и елейно протягивает работодатель.

Так и не перестаёт сверлить недобрым взглядом пришедшего со мной, пока на скорую руку кидает в тарелку часть бараньего кебаба, прибавив к нему овощи и порезанную пополам булку — всё, как я обожаю.

— Давно, — отвечает за меня опекун.

Где-то здесь между этими двоими вдруг образовывается непонятная и очень подозрительная мужская солидарность.

Выпроводить они меня собрались, в общем!

— Тогда возьми это, — всучивает мне тарелку с кебабом, — и пойди покушай. За какой-нибудь из столиков, — заботливо предлагает господин Якуп.

Судя по тому, что никаких возражений со стороны третьего участника нашего междусобойчика не следует, он тоже не против, а очень даже за, чтоб я отсюда свалила, их двоих наедине оставила.

Ну и ладно!

Ну и пойду…

— Адем. Эмирхан, — слышу уже на границе порога от бывшего мужа моей матери. — Её отчим.

Мне бы продолжить идти своей дорогой, пусть они дальше знакомятся и всё такое, но…

— Опекун! — поправляю, прежде чем закрыть за собой дверь кухни. — Временный! — вношу немаловажным уточнением.

И да, ухожу. Ни разу не оборачиваюсь, но так и чувствую, каким недовольным может быть провожающий меня взгляд.

А кебаб, как и всегда, вкуснейший!

Я его успеваю неторопливо тщательно прожевать, пока двое мужчин, оставленных мной, непонятно о чём долго общаются. Явно же кости мне перемывают. При мысли о последнем начинаю нервничать ещё больше. А чем больше я нервничаю, тем больше кушать, между прочим, хочется. Настолько, что решаюсь попросить у Эфе ещё один кебаб. Правда, дожевать его я всё-таки не успеваю. На столике передо мной появляется стакан апельсинового сока. На стук стеклянного донышка о деревянную столешницу я и отвлекаюсь, осознавая, что бывший муж моей матери вернулся и усаживается напротив. По непроницаемому выражению лица так сразу и не разобрать, о чём они разговаривали.