С каких пор заурядные прикосновения внезапно ощущаются настолько остро?

Не имею ни малейшего понятия.

Но я вся – как оголённый нерв.

Чуть тронь, будет взрыв…

Мелких крючков и застёжек на наряде невесты – бесчисленное множество, и я клянусь, чтобы разделаться с ними, у Айзека Янга уходит настоящая вечность.

Ещё немного, и я её банально не переживу…

Надо срочно чем-то отвлечься!

– Твои приёмные родители не удивились тому, что мы поженились без их ведома, – нахожусь с первым, что приходит в голову.

Руки Айзека замирают чуть выше линии моей поясницы. Не касаются кожи. Только ткани. Но я всё равно слишком отчётливо чувствую эту заминку.

– Привыкли, что я живу сам по себе.

Я завожу этот разговор не для того, чтобы копаться в их личных взаимоотношениях, но всё равно ему не верю.

– Или я просто далеко не первая девица, которую ты притащил и им подсунул, обозвав своей временно постоянной подружкой, – усмехаюсь своим же словам.

По какой-то причине, они не только мне, но и ему самому не нравятся.

– У меня не бывает подружек, – мрачно отзывается Айзек, возобновляя расправу с расстёгиванием моего платья. – Тем более, постоянных. Если я собираюсь кого-либо трахнуть, я просто поставлю её перед собой на колени. Уговоры тут ни к чему, – дёргает за одну из застёжек слишком резко, нежели все предыдущие, словно реально взбесился. – А если бы это было не так, тогда бы тебе не пришлось завтрашним утром идти к Анне, заимствовать одну из её шлюшских шмоток. Я бы подготовился получше.

Что сказать…

Туше.

Платье тоже расстёгнуто. Оно сваливается на пол. Слишком резко и неожиданно, чтобы я успела о нём вовремя вспомнить и поймать. Ловлю ладонями лишь воздух. Сперва воздух, затем собственную грудь. Но это тоже вполне удачный манёвр, если учесть, что теперь, кроме моих рук, она более ничем не прикрыта. О том, как скудно прикрывают мою задницу кружевные белые стринги, и ей тоже требуется прикрытие понадёжнее, лучше вовсе не вспоминать. Тем более, что расстояния между мной и мужчиной до сих пор катастрофически мало. Могла бы податься назад, чтобы это исправить, но опасаюсь наткнуться на стояк, о котором я всё ещё помню.

Вот, главное, элементарные вещи из моей памяти напрочь стираются и испаряются, но только не это…

Чтоб тебя, Айзек, мать твою, Янг!

– Спасибо, – выдавливаю из себя, обернувшись.

Этой же благодарностью и давлюсь. Вместе с ярко вспыхнувшим образом того, как стоящий поблизости и впрямь мог бы вновь запустить пальцы в мои волосы, собрать их и поставить меня сейчас на колени. Если б собрался трахнуть, как и сказал. Он ведь именно так и сказал? А если ничего из такого не делает… Похоже, не собирается? Хорошо. Ещё лучше, и самой перестать думать об этом! С каких пор я становлюсь настолько озабоченной?

Я вовсе не такая…

Ведь да?

А если и нет, главное, напоминать об этом почаще!

Тогда, глядишь, станет по-настоящему правдой.

– Я собиралась в душ, – напоминаю скорее себе, нежели действительно ему.

Секунда. Ещё один удар моего ошалевшего сердца, и Айзек отходит. Мой новый вздох полон облегчения.

Я смогла!

Для начала отлепиться от двери, затем открыть её, а после в кое то веке скрыться за ней. Дальнейшие полчаса там и прячусь, стоя под холодными упругими струями. Выходить обратно совсем не хочется. Но приходится. Не только потому, что трусливо оттягивать время до собственного возвращения к реальности как минимум глупо. Наш обещанный ужин принесли. Закутавшись поплотнее в банный халат, нашедшийся в ванной комнате, я заставляю себя сосредоточиться исключительно на еде. Блюда выглядят немного непривычно, но вкусно. На проверку всё так и обстоит. Апельсиновый фреш, по своему насыщенному оттенку, будто гранатовый. Кажется, имеет все шансы стать моим любимым напитком. А тот, кто составляет мне компанию…