Шведский парад словно призывает не стесняться самих себя и воспринимать такими как есть, даже если это «есть» с пивным животом, вульгарно раскрашенным лицом или целлюлитом на оголенной попе, размеры которой заметно превосходят мои собственные.

Вот я не смогла бы перетянуть толстый голый зад кожаными ремнями и пройтись в таком виде даже в толпе себе подобных. Наверное, я не современна, неправильна, но, в конце концов, если уважать мнение всех, то почему бы не уважать и мое собственное? Я не ханжа, не выпячиваю свою гомофобию, никому не мешаю и никого не осуждаю вслух, кроме как за неумение держать тело в форме, не осуждайте и меня.

Конечно, гомофобия не может украшать журналистку, потому я честно борюсь сама с собой, каленым железом выжигая не столько неприятие извращений, ибо дело не в нем, а неприятие собственного тела. Йен прав, начинать надо с себя. Мне неприятна перетянутая ремнями толстая попа мазохистки не только из-за целлюлита. Я просто представляю, что сама вот так не смогла бы, как не позволила бы чужим рукам расправляться с моим телом, обнажать его, связывать-перевязывать, подвешивать, делать больно.

Неужели можно получать удовольствие от боли? Нет, я не хотела бы… И вдруг пришло понимание, что хотела! От неожиданности я даже встала как вкопанная. Честно заглянув в себя, с дрожью вынуждена признаться, что где-то в глубине души… глубоко-глубоко… ну, совсем глубоко есть это чертово желание надеть маску, оголиться, как те, кто на параде, или вообще заняться чем-то совершенно недопустимым с точки зрения традиционной морали.

А если до конца честно, то я испытывала такое желание не раз, но всегда загоняла его глубже, считая недостойным. Позиции помимо миссионерской – пожалуйста, а вот извращения вроде садо-мазо… нет, увольте! Меня не соблазнить, у меня голова главенствует над телом, а не наоборот.

А теперь предстояло общаться с человеком, которому эти самые извращения, точно лакомства ребенку. Мастер связывания… Насколько я помню, связывают голышом или почти голышом. Это значит, что руки сероглазого красавца касались чужих тел?

Я разозлилась сама на себя, ну что за идиотка?! Ведь почти ревновала Ларса Юханссона к тем, кого он связывал. Мало того, внутри шевельнулось гадкое желание испробовать его умение на себе. Но это уж едва ли, и не потому, что я откажусь, а потому что ему сто лет не нужна такая модель, как я.

Вот еще! Может, Бритт не зря оставила мне свое пособие по стервологии? Ее интуиция, как известно, не подводит. Придется сегодня и впрямь влезть в это самое пособие. А, может, следовало не лезть в группу Анны и Оле, чтобы не было необходимости копаться в своих мазохистских глубоко законспирированных желаниях и не читать советы дипломированной стервы? Ну почему я не умею вовремя сказать нет?!

К тому времени, когда добралась до Арки Боффиля, я была сердита на весь мир, на всех нетрадиционных, на погоду, но больше всего досадовала на саму себя.

Анна отсутствовала, встретил меня Оле, посадил и начал беседу, как с душевнобольной.

– Ларс Юханссон один из самых странных и интересных людей, которых я вообще встречал в жизни. О внешности говорить не буду, ты сама видела – хорош, как бог. Богат, интересы разносторонние, проще перечислить, чем он не занимался или не увлекался, причем серьезно. Обмануть его будет очень трудно, потому выход один – забыть о БДСМ, о задании и даже об этом офисе, и действительно поверить, что тебя интересуют викинги.

– Но они меня и правда интересуют.

– Я помню. Ты прочитала подобранные материалы?