– Так что за «Миллениум»?

– Какое-то «На шаг впереди». Остальное узнаю завтра.

– Уже хорошо! Я с тобой.

Вот этого я и боялась, зеленые глаза подруги блестели слишком заинтересовано, чтобы дело закончилось добром. Может, я ошиблась, и она не собиралась улетать в свою Калифорнию?

– Тебе-то зачем?

– Ты же знаешь мою интуицию, она не подведет.

О, да! Интуиция Бритт неоспорима, она всегда подсказывает верно, ну, кроме тех случаев, когда почему-то ошибается. Однако упоминать об этих прискорбных недоразумениях не рекомендуется.

– Хорошо, если встанешь в девять.

– Надо покопаться в Интернете, – подруга подтянула к себе ноутбук и устроила на ногах, сложенных по-турецки.

А она молодец, заняв мысли Куртом и нашими с ним отношениями, которых, собственно, не было, я совсем забыла про Сеть. Там наверняка есть это самое «На шаг впереди».

Из Бодена приехала сестра Кайсы Стринберг. Они не слишком часто виделись с погибшей, но все же сестра есть сестра, Даг надеялся, что девушка сможет объяснить, почему Кайса полезла в петлю. Но, глядя на фрекен Стринберг, Вангер подумал, что понимает Кайсу, в шестнадцать лет сбежавшую в Стокгольм. Сестра всего лишь на два года старше погибшей, то есть, нет и тридцати, но внешне ей можно бы дать все сорок. Тусклым и безрадостным в ней было все – внешность, взгляд, голос… Человек, который с депрессией родился, с ней живет, от нее и умрет, вернее, давно умер, существует только оболочка.

– Мама все время плачет, с тех пор, как узнала, папа сидит молча. Она… мы всегда знали, что из этого ничего хорошего не выйдет. Разве можно ждать чего-то хорошего от жизни в сумасшедшем городе?

– Каком сумасшедшем?

– В Стокгольме! Тут могут убить. Тут всех убивают!

Вангер с изумлением выслушал эту тираду. Ого! Фрекен Стринберг очнулась?

– Так уж и всех, я, как видите, жив.

– Вы мужчина, – фрекен явно обвиняла Дага в позорной принадлежности к этой половине человечества, – а Кайса была женщиной!

Несмотря на всю серьезность ситуации, он едва сдержался, чтобы не поерничать:

– Да что вы говорите?!

Фрекен Стринберг мгновенной заминки инспектора не заметила, она продолжала обличать и пророчествовать:

– Это все ее дружки, это они виноваты!

– Виноваты в чем?

– В трагедии, в том, что Кайсы больше нет.

Что сестру убили, она все же не сказала, но доведение до самоубийства тоже преступление, которое требуется расследовать.

– Вы считаете, что ее довели до беды? – Дагу страшно не хотелось произносить слово «самоубийство». – Вы знаете кого-то из друзей сестры?

– Нет!

Но по тому, как Стринберг произнесла это слово и быстро отвела глаза, Вангер понял, что она лжет.

– Может, все-таки кого-то вспомните?

Губы поджались, превратившись в узкую полоску.

– Я не дружу с такими…

Фрекен обижена, только чем?

Ясно, самим подозрением, что она может знаться с кем-то в этом сумасшедшем городе, где с утра до вечера убивают всех без разбора. Нет, не всех, только женщин.

– С какими такими? Фру Стринберг, нам очень важно узнать о вашей сестре как можно больше, чтобы понять, виновен ли кто-то в ее гибели, а если виновен, то кто именно. Это поможет наказать виновного.

При слове «наказать» у Стринберг появился огонек в глазах.

– Кайса не очень много рассказывала о своей тяжелой жизни в Стокгольме, но кое-что я все-таки знала.

В следующие полчаса Вангер уяснил, что знала многое, видно, Кайсу контролировали, вероятно, звонили каждый день. Когда сестра погибшей закончила свой подробный и в то же время пространный рассказ, у Дага уже просто трещала голова.

– Да вы же ничего не записывали?! – вдруг ахнула фрекен Стринберг. – Я все это говорила зря?!