«Однажды мартовским утром он отправился в прачечную – как это обычно делал по субботам. Заведение находилось рядом, две остановки на трамвае. Поскольку транспорта в Москве по выходным не дождешься, а погода стояла солнечная, он решил пройтись и совсем уже развернулся, решил уходить, как от вокзала неожиданно подскочил трамвай. Просто вынырнул из потока машин и распахнул двери».

«Делать нечего, судьба. И он переменил решение, сел в трамвай – в самый конец вагона, зажав сумку с бельем между ног. Вагон шел пустым, только впереди сидел мужчина в дубленке да бабка с внуком. Вагон тихонько тронулся, мимо поплыли сырые, осунувшиеся после зимы особняки. Где-то ударили в колокола, начался субботний перезвон. Актер закрыл глаза и представил, что они едут по старой, дореволюционной Москве. Он представил себя в какой-нибудь повести Ивана Шмелева и что сто лет назад колокола, наверное, звонили точно так же».

«Открыв глаза, он увидел, что тот, в дубленке, стоит у дверей, чтобы выйти. Профиль мужчины показался знакомым, и актер с прежним умилением подумал, что раньше, в позапрошлом веке, здесь тоже все друг друга, наверное, знали. Но когда мужчина обернулся, когда они встретились взглядами, актер ахнул. Он увидел, что мужчина похож на него, причем не просто напоминает чертами, а как две капли воды, как точная копия. В сущности, перед ним стоял он сам – только в другой одежде».

«От удивления актер выпустил сумку, и на грязный пол вывалилось полотенце, а затем, словно нехотя, и рубашка. Когда он засунул вещи обратно, двери уже захлопнулись, двойник исчез. Актер бросился к окну, но стекло оказалось заклеенным цветной пленкой. Сквозь рекламное лицо ничего не различить. Тогда он дернул форточку, высунулся. В глаза бросилась огромная вывеска «Золото» и желтая церковная ограда. Ага, вот он! Двойник стоял на углу переулка и смотрел на актера. И снова с пугающей ясностью актер увидел себя. Свое, до отвращения и со всеми подробностями знакомое лицо».

«Казалось бы, что такого? В огромном городе и не такое случается. Но мысли о том, что где-то ходит человек с его внешностью, не давали ему покоя. Сначала он гнал их, досадуя на глупость, пытался шутить над собой и смеялся. Вспоминал фильмы, где такой сюжет много раз встречается, и романы. Но ничего не помогало, образ оказался назойливым, а мысли неотвязными. И тогда актер стал перебирать варианты».

«А что, если это мой брат-близнец? – соображал он. – Время-то было послевоенное, неразбериха… Ехали в Москву из эвакуации. Мать говорила, на руках был грудничок и что не довезла, умер. Или оставила, потерялся? Вот и дочка моя родила близнецов… – приходило на ум».

Конец ознакомительного фрагмента.