Яркий пример: сравнение опубликованного в печати текста импровизированного выступления Хрущева на одном из высоких собраний с тем, что он сказал в действительности. Его ставшая широко известной всему миру реплика «Мы вас похороним», брошенная западным дипломатам на приеме в польском посольстве 18 ноября 1956 года в Москве, была опущена в сообщениях советской прессы, хотя услышали ее многие. Официальной печати, по-видимому, разрешили корректировать устные экспромты премьера Хрущева, и, надо полагать, с его согласия. Но реплика Хрущева не осталась незамеченной, ее подхватили западные средства массовой информации. Советский лидер вынужден был дать обстоятельное, успокаивающее мировое общественное мнение объяснение, почему ему пришли на ум такие резкие слова. Следовательно, каким образом и почему искажаются те или иные высказывания или даже вообще упускаются при публикациях – это не праздное любопытство, а актуальный политический вопрос. Зачастую бывает и так, что для, так сказать, домашнего использования дается одна версия, для стран коммунистического блока – другая, а для остальных иностранных государств – третья, нередко совершенно иная. Важно и то, что, когда коммунистические лидеры рассказывают собственному народу чистейшие небылицы, – это свидетельствует о их слабостях и страхе перед своим же обществом.

Сбор открытой зарубежной информации – в основном дело государственного департамента, сотрудничающего с другими правительственными ведомствами. ЦРУ заинтересовано в этой «продукции» и берет на себя определенную часть работы по ее поручению, переводу и анализу.

Очевидно, что сбор и обработка открытой информации в масштабе всего мира требует огромного труда, но работа эта организована хорошо и делится между заинтересованными сторонами с учетом их возможностей. Прослушивание передач иностранных радиостанций, представляющее для нас большой интерес, пожалуй, самая большая по объему часть такой деятельности. Только страны, расположенные за «железным занавесом», наводняют эфир ежедневно миллионами слов. Конечно, наибольший интерес представляют радиопередачи Москвы и Пекина – и те из них, которые рассчитаны на внутреннюю аудиторию, и те, что направлены на заграницу.

Все эти открытые сведения, образно выражаясь, – зерна для разведывательной мельницы. Но в собираемых горах этих злаков чистого зерна очень мало, и чтобы отделить его от плевел, нужно много хорошо обученного персонала. Например, осенью 1961 года буквально через несколько часов после принятия Советами решения о возобновлении ядерных испытаний мы были уже оповещены об этом важном шаге Москвы. Одной нашей молодой сотруднице на отдаленном пункте прослушивания, несмотря на сильные помехи, удалось поймать отрывок передачи. Она правильно ее оценила и, поняв, что в ней идет речь о важном деле, немедленно передала в Вашингтон. Ее внимательность и сообразительность сослужили нам добрую службу: из потока смертельно скучных слов ей удалось выделить важную информацию.

В свободных странах, где пресса вольна публиковать политическую, экономическую и научно-техническую информацию, какая только покажется интересной, сбор открытых сведений представляет особую ценность для подготовки разведывательных оценок. А поскольку Соединенные Штаты именно такое государство, мы сталкиваемся с тем, что противник активно занимается сбором у нас подобной информации. Советы выхватывают очень важные данные о нас из наших же публикаций, в особенности из технических и научных журналов, стенографических отчетов о слушаниях в конгрессе и тому подобного. Для получения этих изданий они часто используют персонал посольств и миссий своих сателлитов в Вашингтоне, поскольку у них нет никаких затруднений в приобретении подобной литературы. А Советы хотят сосредоточить главные усилия на более важных задачах. К тому же они понимают, что польские или чешские агенты вызывают меньше подозрений, чем русские.